Меняя историю - Геннадий Марченко Страница 11

– Мысль, пожалуй, верная… – задумчиво протянул Машеров. – Подрастающему поколению нужны положительные примеры. Другой вопрос: как на всё это найти время?..

Неужто клюнул?! Только бы не сорвался с крючка, ведь ставки были очень, очень высокими! На кону стояло будущее страны.

– Не обязательно сидеть часами в загородной резиденции и надиктовывать воспоминания на магнитофон, – сказал я, пожалуй, даже слишком торопливо и тут же постарался вернуть голосу солидность. – Нет, магнитофон, конечно, дело нужное, с его помощью можно сэкономить время. Но я вполне могу сопровождать вас в поездках, к примеру, сядем в машине сзади, и так же будете надиктовывать, пока едем. Я так думаю, что и на обложке желательно вписать вашу фамилию.

– Не слишком вызывающе, ещё и фамилию?

– Как раз в тему, Пётр Миронович. Книга сразу привлечёт внимание, чем если бы красовалась фамилия малоизвестного автора вроде меня.

– Не такой уж вы и малоизвестный, я успел ознакомиться с вашей биографией после того, как прочитал повесть. Пишете прозу и стихи, песни сочиняете, археологией увлекаетесь… Я даже звонил Георгу Васильевичу, он вас очень хвалил! Знаете что, у меня законный отпуск в августе, месяц, конечно, я не протяну, слишком жирно будет, но дней десять проведу в санатории «Летцы» в Витебской области… М-да, Витебск, надо же такому случиться, – удручённо покачал головой Машеров.

– А что там такое?

– Да душегуба одного поймали, столько людей загубил… Носит же земля таких! Я не я буду, если к нему не применят высшую меру… Ладно, не будем о плохом. В общем, приедете в санаторий, я попрошу и на вас путёвку оформить, приезжайте с магнитофоном, во всеоружии. Будем совмещать приятное с полезным. Кстати, там отличные минеральные ванны, так что и подлечиться можно.

О да!!! Сразу два отличных известия. Уговорил Машерова, а ещё узнал, что Михасевича, похоже, всё-таки поймали. И по этой части сработало!

Договорились держать связь через помощника Машерова, что мне живо напомнило историю с Рашидовым.

Этим же вечером мы выехали в Минск, там переночевали, а наутро отправились в Москву. Домой я вёз кое-какие белорусские сувениры. В частности, две вышиванки – рубаху на себя и что-то типа короткого сарафана жене, а также деревянную пивную кружку ручной работы. Ну и памятный знак с изображением Брестской крепости, куда же без него.

Приятно, что вышиванка пришлась Вале впору, свою-то я ещё там примерил, при покупке. Она с удовольствием крутилась перед зеркалом.

– Ну как? – спрашивала она, поворачиваясь ко мне то одним боком, то другим.

– Лучше всех! – совершенно искренне отвечал я, пытаясь обнять Валюшку и поцеловать.

Некоторое время она успешно уворачивалась, но в итоге я всё же взял верх, и мы оказались в широкой супружеской постели.

Тем же вечером я позвонил Высоцкому. Мы договорились, что в ближайшее воскресенье – редкий день, когда у него не было ни спектаклей, ни съёмок, ни концертов, – он приедет с Мариной к нам на новоселье. Я продиктовал адрес нашей дачи.

После звонка Володе я дошёл до дачи Окуджавы, дверь открыла домработница. Оказалось, что Булат Шалвович сегодня выступает для студентов и ректората Ярославского медицинского института. Но к воскресенью должен вернуться в Переделкино, и моё приглашение на новоселье домработница обещала передать. Проконтролировать её, что ли, зайти в субботу вечерком к Окуджаве… А то мало ли…

Подумал, кого ещё позвать… Итак, Ленка приедет, само собой, вероятно, со своим парнем, которого пока хватает, как она говорит, только на поцелуи. Дальше – Высоцкий с Мариной, ещё Окуджава, возможно, с супругой Ольгой Владимировной. Давида Израилевича надобно позвать, человек нужный, чай, запомнит этот момент, добром, если что, отплатит. Кстати, он всё на шкаф зарился, а Валя от него собралась избавляться… Пока нас набирается с десяток, может, и достаточно?

A-а, блин, о съёмочной группе я и забыл! Завтра буду на «Мосфильме», надо бы пригласить Тарковского, Янковского, Ульянова… Николсон вчера улетел в Штаты, все сцены с его участием отсняты. Ну, ничего страшного, обойдёмся без Джека. Да и из этих, возможно, кто-то не придёт, хотя в воскресенье Тарковский и объявил выходной.

На следующий день я этот вопрос прояснил. Из вышеперечисленной троицы согласился прийти только Янковский. Ульянов сослался на неважное самочувствие и проблемы с сердцем. Мол, пить и курить ему запретили врачи, а сидеть и молча завидовать он не хочет. Поэтому Михаил Александрович просто поздравил с новосельем и после окончания съёмок вручил мне бутылку армянского коньяка, которая каким-то чудесным образом завалялась у него в гримёрке. Тарковский придумал аналогичную отмазку, но коньяк от себя обещал вручить в следующий раз, потому как у него ничего лишнего заваляться в принципе не может. Признаться, отказ Андрея Арсеньевича я воспринял с облегчением. Сложный он человек, при нём толком и не повеселишься, всё время чувствуешь на себе его пристальный взгляд.

В тот же день по настоянию жены мы всем семейством отправились выбирать люстру в залу. То, что висело там под потолком сейчас, годилось разве что в музей, с чем я также вынужден был согласиться. В отделе электротехнических товаров ЦУМа Вале приглянулась хрустальная люстра ценой около полутора тысяч и размером, больше подходящим для Дома культуры, чем для нашей дачи. Мои доводы всё же возымели действие, и мы приобрели светильник поскромнее и в два раза дешевле, но тоже с хрустальными подвесками. Эх, не получилось уболтать жену взять что-нибудь в стиле hi-tech, пришлось потворствовать её мелкобуржуазным желаниям.

Тем временем работа над фильмом близилась к завершению. Моё присутствие на площадке в принципе не требовалось, сцены с моим участием были уже отсняты. Помимо той, где я с парой предложений отдаю начальнику ЦУПа папку, засветился ещё несколько раз, но уже в роли безмолвного массовика-затейника.

Между прочим я поинтересовался у режиссёра, как обстоит дело с музыкальным сопровождением. Над ним работал Эдуард Артемьев, с которым Тарковский делал «Солярис». Мне разрешили послушать у звукорежиссёра на магнитофоне готовую запись музыкальной темы. Ничего так, прилично, хотя и как-то депрессивно. О чём я и сказал Тарковскому.

– Это тема из первой части фильма, а к финалу Эдик пока сочиняет. Обещает нечто жизнеутверждающее.

Логично, всё же ведь заканчивается хэппи-эндом. Кстати, по сюжету, который я старался не слишком переделывать, на марсианской станции Виктор Огнев обнаруживает забытые товарищами музыкальные записи, которые гоняет до посинения, потому что альтернативы попросту нет. В сценарии я написал, что фонотека состояла из песен «Беловежская пуща», «Чёрный кот», «Звёздочка моя ясная», пара треков из Битлов, ну и вписал, не удержался, песню «Трава у дома». Все эти вещи Тарковский сохранил, даже битловские песни, на что я особо и не рассчитывал.

Вернувшись с «Мосфильма» в Переделкино, обнаружил Валентину, выгуливающую Даньку во дворе. Мелькнула мысль, что надо бы оборудовать нечто вроде детской площадки. Сейчас время терпит, но годика через два-три, когда Данила подрастёт, горка и качельки не помешали бы.