Гильотина для госпитальера - Илья Стальнов Страница 11

– Четыре-одиннадцать, – назвал он код, останавливаясь перед стеклянными воротами своего скромного особняка с изменяющейся геометрией поверхности.

Пароль был подтвержден. Аппаратура моментально считала биополевые характеристики хозяина. Динозавр приложил руку к воротам. По руке следящая система получила недостающую информацию, так что разрядники, плазмопокрывало и генератор эфиронатяжения, которые были готовы задействоваться в любую секунду, могли отдохнуть. Ворота со звоном раскололись, освободив проход. Почему-то дурак-архитектор решил, что такой способ открытия будет выглядеть эффектным, хотя Динозавру были по душе обычные, пусть с лязгом открывающиеся металлические ворота.

Динозавр переступил через вьющийся банан и ступил на порог. Дверь дома распалась, и он вошел в просторную гостиную, в которой был минимум мебели.

Он замер на миг на пороге.

– Домовой, постороннее присутствие? – осведомился он.

– Не выявлено, – произнес компьютер.

И все-таки Динозавру было не по себе, что-то ему показалось не так. Он потянулся к небольшому мощному ЭМ-пистолету «Беретта 2550», с которым не расставался. Пальцы легли на холодную ребристую рукоять, и на душе стало немножко спокойнее. Но сердце все равно было не на месте.

Он сделал несколько шагов вперед. Ноги по щиколотку утопали в мягком ковре, похожем на вечернюю водную гладь.

– Пришел, пришел, пришел! – послышался ликующий вопль. Этот голос было невозможно спутать ни с чьим.

Динозавр повернулся и выхватил «Беретту». И тут же согнулся, будто получив удар в солнечное сплетение, хотя вблизи никого не было.

Пистолет отлетел в сторону. «Энергетический удар», – подумал Динозавр, пытаясь восстановить дыхание.

Когда он поднял глаза, на почтительном расстоянии возвышалась фантастическая, невероятная в причудливом разноцветном освещении гостиной фигура.

– Черный шаман, – выдавил Динозавр.

– Я! Я! Я! – Черный шаман хлопнул в ладони. – Обещал. Пришел. Я выпью твою кровь, пес, сын пса и внук пса!

* * *

В те дни госпитальеру Никите Сомову приходилось тяжко. Мало того, что в космогоспиталь нескончаемым потоком везли и везли тяжелых больных, а тут еще зачастили проверяющие. Налет на госпиталь вызвал интерес всех спецслужб Московии. Потом притащилась комиссия по медицинским проблемам Галактического Комитета Безопасности.

Монастырскому спокойствию и уединению пришел конец. В госпитале постоянно толкались люди – въедливые сотрудники спецслужб, разухабистые, матерящиеся ремонтники, офицеры с барражирующих вокруг комплекса эсминцев, и многие, многие другие.

Приходилось давать массу объяснений и составлять массу отчетов и смет. Но главное было достигнуто – госпиталь начал восстанавливаться. За два дня был смонтирован прибывший с Московии новый блок интенсивной терапии. А еще через два месяца обещали оснастить госпиталь новой, более совершенной оборонительной системой.

Сомова вся эта суета жутко раздражала. Он уже пережил все, отбоялся свое во время атаки неизвестных штурмовиков, успокоился, и, как всегда, на первый план опять выступила работа. Но полноценно трудиться не давали. А задачка была новая преподнесена такая, что мороз по коже.

У госпитальера был нюх на проблемы. И когда поступил первый больной– «распадник» – так позже их прозвали медики, – госпитальер понял, что дело пахнет керосином, как говаривали предки. Ясно, что медицина столкнулась не просто с аномалией, а с серьезной опасностью, и на одном пациенте ничего не кончится.

И действительно, через два месяца в космическом госпитале уже было пятнадцать больных новой болезнью. Новая напасть ломала представления о болезни, как таковой. «Болезнь памятников», первое и единственное известное заболевание «волнового заражения», передающаяся электромагнитными и эфирными информпосылками от больного объекта к здоровому, по сравнению с ней казалась элементарной, как перелом пальца.

Как все это выглядело. Симптоматика у «распадников» была обычная психопатологическая. Больные не помнили ничего, у них была амнезия. Они утрачивали связное логическое мышление, их сознание барахталась в пучине жутких и неправдоподобных фантазий. Экстрасенсы и маги, которые время от времени появлялись в госпитале, утверждали, что эти люди видят иные миры, но проверить это казалось невозможным.

Сомов попытался исследовать «распадников» со стороны функциональных и органических изменений внутренних органов. И тут его ожидали интересные результаты. Он выяснил, что больше всего у больных разлажена сердечно-сосудистая система и органы кроветворения. И вообще органы начинали работать асинхронно, так что некоторые пациенты прописались в трехметровых осьминогах реаниматоров. Но самые интересные результаты дал энергоинформационный анализ. Сомов провел его при помощи аппаратуры, а также подключая собственные экстрасенсорные способности, которые, как считают некоторые, были у него уникальными.

Ключ ко всему именно в энергоинформационных процессах, происходящих в суперсложной, таинственной и могущественной системе, именуемой человеком, – это было понятно с самого начала. Ведь главным симптомом у «распадников» был спонтанно возникающий вокруг них полтергейст.

Едва утром Сомов с головой погрузился в работу, как из надпространства вынырнул очередной корабль с визитерами. Он прошел через системы контроля, был идентифицирован и устроился в стыковочном гнезде.

«Очередное сиятельное лицо, – угрюмо подумал Сомов. – Опять раскланиваться, улыбаться, отвечать на идиотские вопросы. Когда же поток любопытствующих иссякнет?»

Госпитальер встал на ковровой дорожке и собрался нацепить участливую мину, положенную при встречах с очередным визитером.

И визитер появился. Лицо было не столько сиятельное, сколько сияющее.

– Сомов, друг мой! – Филатов кинулся к госпитальеру, обнял его и приложил по спине каменной ладонью.

Госпитальер крякнул и зашипел от боли. Но он все равно был рад. Это же Филатов – друг дней его суровых.

Они вместе не один год прожили на «Лысой горе» – в школе при институте нетрадиционных проблем, куда собирались дети с паранормальными способностями. А совсем недавно им пришлось немало пережить на Ботсване. Сомов там был начальником госпиталя, а Филатов проводил расследование. Там они столкнулись с Динозавром, Черным шаманом, еле остались живы. Друзей связывало слишком многое. На Ботсване они не раз спасали друг другу жизнь. Если быть более точным, то это боец экстра-класса Филатов спасал жизнь тюфяку и недотепе, совершенно не созданному для экстремальных ситуаций Сомову.

Друзья устроились в креслах в кают-компании за бокалом вина-желе. Здесь было пусто. Обычно здесь толкались офицеры с эсминца и ремонтники. Последние были не прочь исследовать возможности пищесинтезаторов госпиталя, в основном их мощности, касаемой горячительных напитков. Госпитальеру пришлось заблокировать подачу особо крепких напитков, но нередко он не выдерживал, поддавался на уговоры долдонящих о тяжелой работе операторов монтажных киберсистем и выдавал лимитировано спиртное, а потом жалел об этом, когда подвыпившие работяги устраивали какой-нибудь шум.