Дважды возрожденный - Виктор Мурич Страница 11

Руки уже онемели от рывков гранатомета. Я работаю как машина: вставляю обойму, затвором загоняю первую гранату в ствол, выбираю угол наклона, пять раз нажимаю на курок.

Вот теперь начинается полная свалка. Взрывы снарядов ложатся уже почти у самых стен. Это Мичман и Миша пытаются уничтожить хотя бы первую волну, накатывающуюся на каменные стены Цитадели. Я даже не смотрю, куда стреляю. Учитывая количество животных и их плотность, промазать невозможно.

Давлю каблуком сапога подобравшуюся к ноге личинку. На темно-зеленых камнях остается желтое пятно. Даже такую мелочь надо делать со знанием специфики врага. Наступишь личинке на хвост, она мигом вывернется и проделает дыру в ботинке. Это в лучшем случае... Если же успеть раздавить голову с бритвенными челюстями быстрым движением, то можно безнаказанно отправить червячка на тот свет.

В последний раз плюнув огнем, замолкает левая пушка. Теперь в этой какофонии битвы как будто не хватает звука одного басового инструмента. Мичман шустро прыгает с бастиона на стену и укрывается за парапетом от летящих в его сторону кожистых снарядов. Поскальзываясь на обрывках лопнувших капсул, он подбегает и устраивается рядом.

- Дело дрянь! - орет он, стараясь перекричать многоголосый хор стволов и рев животных. - Пушка заклинила!

- Что делать? - хриплю я. Наверное, во время боя я кричал, сам не замечая этого, вот и охрип.

- Отступаем в Башню. Стены мы не удержим.

Как бы в подтверждение его слов, размахивая хвостом, на стену выкарабкивается тушканчик. Он цепляется передними короткими лапами за край, неуклюже подтягивая туловище.

Дожидаюсь, когда покажется его торс, и нажимаю на курок гранатомета. Близкий взрыв бьет по перепонкам, и нас с головы до ног забрызгивает кровью. Туловище тушканчика, разорванное пополам, падает вниз, на шевелящиеся спины языков.

Черт! И почему эти твари не жрут друг друга? Неужели мы для них такой деликатес?

Над головой Мичмана вспыхивает ярко-синий факел, отбрасывая причудливые дрожащие тени, - это сигнал к отступлению. Не прекращая огня, мы спускаемся со стен и двигаемся ко входу в Башню.

Малыш поливает стены огнем, прикрывая наше вынужденное отступление.

Выстраиваемся в ряд у Башни. Восемь человек. Плечом к плечу. Слева от меня Мичман, справа - Рита. Кто бы сейчас сказал, что это девушка из высшего света? Пятнистый комбинезон забрызган какой-то дрянью, на правом бедре топорщится подсумок с одиноко выглядывающей обоймой. В руках легкий пистолет-пулемет. Нахмуренное лицо в крови.

- Ранена?

- Нет. Упала, когда сюда бежала, - отмахивается она.

Теперь нам чуть проще. Капсулы сюда не долетают. Наши противники - в основном языки и каким-то образом взобравшиеся на стену Цитадели тушканчики.

Никогда не думал, что они еще и по стенам ползать умеют.

Так мы держимся еще минут десять. Языков уже, сжигаем практически у своих ног. Они беззвучно корчатся, пожираемые беспощадным пламенем. На еще дымящиеся обмякшие туши лезет следующий строй им подобных. И так повторяется несколько раз.

- Смотри! - толкает меня Рита.

Ее глаза широко открыты, а перепачканное кровью лицо перекошено страхом. Я смотрю в указанном ею направлении.

Через стену пошла новая лавина языков. Даже не лавина, а лавинища. Они заползают друг на друга, стремясь таким образом перевалить через внутренний край стены. Падая во двор, языки звучно шлепаются о камни, принимая форму тонкого блина, и сразу же возвращаются к нормальному состоянию, чтобы ползти к нам.

Бой длится уже третий час. Такого еще никогда не было. Никогда эта мерзость не проникала внутрь Цитадели. Теперь мы заперты в Башне и отстреливаемся из бойниц. Девушки во главе с Аней бросают с крыши бутылки с зажигательной смесью. Двор превратился в полыхающий ад. Под шевелящимся ковром языков камней не видно. Эти слизняки уже поднялись на уровень второго этажа, и теперь нам слышно шуршание их липких оснований о закрытые бойницы.

Мимо меня по лестнице вверх пробегает, тяжело дыша, Миша. Он несет очередной ящик с бутылками из арсенала.

В углу комнаты случайно замечаю мирно сидящих гномов. Они устроились прямо на полу, оперевшись спинами о стену и плотно закутавшись в длинные плащи. На уродливых лицах выражение полной безмятежности и спокойствия. Заметив мой взгляд, гномиха послала мне лучезарную улыбку и что-то сказала. Сосед мрачно посмотрел на нее, заставив умолкнуть. Гномиха зло тряхнула головой с пучком волос и опустила глаза в пол.

Эта парочка, как говорит Мотор, квазиморд меня здорово разозлила. Тут такое творится, а они расселись. Отдыхают, видите ли. Чистоплюи, мать их...

- Вы чего расселись? - хриплю в их адрес, оторвавшись от обстрела тушканчиков, пытающихся допрыгнуть до открытых бойниц и ударить по ним хвостом. - Помогли бы лучше.

- Это ваша работа, - глубокомысленно заметил гном, даже не повернув головы. - Вам ее и делать.

- Козел! - вырвался из груди жалкий хрип бессилия.

Моя б воля, голыми руками открутил бы этому умнику башку.

- Последний рубеж! - раздался крик сверху.

- Последний рубеж! - понеслось по цепочке.

Никогда не думал, что до этого дойдет. Последний рубеж всегда казался чем-то далеким и несбыточным.

Выглядываю в узкую прорезь бойницы, пытаясь понять, что заставило Мичмана решиться на последний вариант защиты. Оказывается, тушканчикам удалось непонятно как откинуть засовы и открыть одни из ворот...

Это - случайность?..

Может быть, проявление некоего разума?..

И теперь через них во двор Цитадели вливаются потоком слоновьи полчища. Топча обгорелые груды языков, они медленно двигаются в сторону Башни, напоминая движение танковой дивизии.

Я с ужасом представил, что произойдет, если хоть одна капсула попадет внутрь Башни. Рассмотреть на полу в сумраке личинок величиной с палец будет трудно. Огнеметом и термогранатами в замкнутом помещении не повоюешь, самим хуже будет.

Все бросились закрывать заслонками бойницы. С лязганьем защелкиваются каменные засовы, входя в пазы.

- Есть готовность! - ору что есть силы, закрыв все бойницы.

Моему голосу вторят мужские и женские, подтверждая готовность к последнему рубежу.

Я замер в ожидании. Аня, стоящая рядом, прижалась ко мне, как бы ища защиты. Я крепко обнял ее. В комнату постепенно стекаются измотанные боем люди. Теперь в помещении смешались крепкий запах пота, гномья сырная вонь и сладкий аромат крови, обильно покрывающей одежду вошедших.

- Вот это битва! - вваливается с верхнего этажа Мотор, обмотанный крест накрест пулеметной лентой поверх черной кожаной куртки. - Чистое Ватерлоо! Они лезут и лезут... Мы их мочим и мочим...