Наблюдатель - Стас Устенко Страница 11

12 октября 1971 года.

Замки всех комнат сегодня автоматически открылись. Ксении, Дарьи и Екатерины нигде не видно – возможно, они покинули Центр. Персонал выглядит довольно понуро – похоже, испытания выпали не мне одному. Но как спросить об этом? Надо молчать и работать, выхода у нас нет.

Итак, вторая модель. Я предположил, что запуск сферы со сверхсветовой скоростью меняет ее физические характеристики. Грубо говоря, она может сжаться до критически малого размера. Мы искали большую сферу, а надо было следить за атомом или даже элементарной частицей! Второй мой тезис касался возврата шара в первоначальное состояние. Для этого его следовало запустить по ленте Мебиуса – восьмерке. Двигаясь по контурам цифры «8» (странно, но моя догадка совпадает с названием нашего ускорителя частиц – «Ленин-8»!), сфера при сбросе напряжения должна будет стабилизироваться в первоначальных параметрах. На бумаге все просто – сложно на деле. Нам потребуется полная перестройка модели метрики с переориентацией зеркал. Теперь они будут расположены не параллельно друг другу, а как линии в букве Х.

24 декабря 1971 года.

Сборка и тестирование новой модели закончены. Первый эксперимент назначен на завтра.

25 декабря 1971 года.

Успех! Сразу после запуска сфера исчезла, а при выключении напряжения она материализовалась на другом конце стометровой модели (пройдя 1,5 длины восьмерки – оставшиеся 0,5 были холостым ходом, заложенным в мою схему). Расшифровки показаний скорости дали цифру 925 657 871 м/с, то есть мы превысили константу скорости света почти втрое! В Центре есть запас шампанского – Кантимиров обещал сегодня бурный вечер.

15 января 1972 года.

Мы провели серию запусков и измерений – и получили разброс скорости на модели от 2-х до 5-ти от световой константы. Скорость легко регулируется подаваемым напряжением – чем больше вакуума Казимира тратится на заряд, тем быстрее движется сфера. Также сегодня была закончена доработка модели, теперь внутри сферы можно расположить Малюту – нашу лабораторную крысу. На днях мы проведем эксперимент на живой материи.

17 января 1972 года.

Ура! Малюта жива и чувствует себя превосходно. Достаточно странно получить сжатие до размеров элементарной частицы (именно до таких параметров уменьшается сфера при разгоне), а потом вернуться в нормальное физическое состояние. Почти никто не верил в возможность для крысы выжить, но, тем не менее, это факт. В планах – запуски лабораторных собак и шимпанзе.

23 марта 1972 года.

Вот мы и подошли к запуску первого астронавта в этот мини-космос – а как еще назвать прыжок на атомарный уровень? За прошедшие месяцы все было проверено на двенадцати крысах, двух кошках, пяти собаках, одном орангутанге и трех шимпанзе. Подопытные животные живы и чувствуют себя превосходно. Мы кинули жребий, и завтра лететь предстоит лаборанту Парфенову. Откровенно говоря, мне даже жаль, что так вышло – кажется, честь первого полета должна принадлежать Кантимирову. Или мне. Ну да ладно. Интересно, что там, за гранью?

24 марта 1972 года.

Опыт завершился неудачей. Казалось, только что Парфенов помахал нам руками и сказал традиционное «Поехали!». Мы включили напряжение, сфера исчезла и со вспышкой возникла на другом конце модели. Но она оказалась совершенно пустой, никаких следов человека! Мы проверили все показания – отклонений от графика запуска того же шимпанзе вообще не обнаружилось. Я не знаю, что и сказать – кроме того, что мы все теперь снова ждем сверху «расстрельной» команды быстрого реагирования.

2 апреля 1972 года.

Сверху никаких известий – к нам никто не пришел. Связь, похоже, прервана. Это крайне странно, так как уже имеющиеся результаты экспериментов гарантируют революцию в мировой науке! Нам остается только работать дальше. Ежедневные совещания проходят до полуночи, но ошибок в организации системы мы найти не можем. После трагедии с Парфеновым мы провели еще пять запусков животных, все они прошли удачно.

5 июня 1972 года.

За это время мы потеряли еще двоих сотрудников. Лаборант Меньшиков впал в тяжелую депрессию и месяц назад покончил жизнь самоубийством, запрыгнув в машину для переработки мусора. И воистину трагическая потеря – профессор Кантимиров. Пять дней назад, после очередного безрезультативного совещания, он поблагодарил нас за работу и распустил по жилым комнатам. Наутро профессора мы нигде найти не смогли, а сфера метрики оказалась передвинутой в обратное положение. Протокол запусков показывал, что Кантимиров активировал модель на дистанционный старт и сел в сферу в 3:15 утра. И еще раз подтвердил, что человек не выдерживает сверхсветовой скорости. Он оставил нам только одну запись – на полях протокола запуска: «В Доктрине… дело в Доктрине!». Что это означает, никто не понял. Настроения на станции близки к паническим.

17 июня 1972 года.

Еще пять смертей. Ситуация выходит из-под контроля, начинаются драки и истерики. Мы не можем связаться с командным пунктом, реакции на сообщения просто нет. Скоростные лифты отключены, выход к подземным поездам заблокирован броневой плитой. Открыть ее со станции не представляется возможным. Ходить до склада за едой теперь можно только вдвоем, вооружившись ломами.

20 июля 1972 года.

Полный хаос.

(Далее шла последняя запись в дневнике.)

21 июля 1972 года.

Решение принято. Сегодня я запущу метрику и зайду внутрь сферы. Завтра может быть уже поздно – пульт управления поврежден очередным ненормальным, но пока работает. Не исключено, что Парфенов и Кантимиров спаслись, и я смогу их увидеть. По крайней мере, лучше рискнуть, чем быть зарезанным очередным депрессивным психом здесь, на станции. Основные выкладки по созданию метрики я описал в Приложении. Если вы захотите повторить эксперимент, для выработки вакуума Казимира потребуется очень мощный и стабильный ускоритель частиц, его минимальные ТТХ приведены там же. Я оставляю эту записную книжку, так как мне больше нечего терять – конечно, грубо нарушая регламент станции. Но если вы найдете ее, знайте – я хотя бы попробовал.

Я пролистнул книжку до конца и увидел несколько страниц каких-то сложных физических формул. История, конечно, местами до жути идиотская, но она похожа на правду. Предположим, что киллер гонялся за этими формулами – может такое быть? Но меня не покидало ощущение, что одно из звеньев в цепочке пропущено. Кто автор дневника? Мой отец? Исключено – и по возрасту, и по роду занятий. Тогда как дневник попал к нему? Действительно ли описанные в нем формулы чего-то стоят? Что за совпадения с фамилией Лазаревского? Тут под дверью снова лязгнуло – мне передали записку.