Смена командования - Элизабет Зухер Мун Страница 11

— Леди Миранда хотела, чтобы вы просмотрели это.

Сесилия вскрыла конверт. Записка от Миранды и фотографии шофера и его помощника.

«Не волнуйся, — было сказано в записке, — хотя всем нам стоит быть осторожнее. Жду тебя».

Через несколько минут вернулся с багажом помощник шофера. На всех сумках были полосатые наклейки — знак того, что они прошли таможенный контроль. Сесилия села в машину, и ей пришло в голову, что они, вероятно, поедут тем же маршрутом, каким ехал в день смерти Банни. Но она ни о чем не стала спрашивать.

Во дворце, на первый взгляд, ничего не изменилось. Та же роскошь, та же униформа на слугах. Ее, как обычно, быстро и бесшумно провели в комнату для гостей, окна которой выходили в маленький сад, а потом, после того как она приняла душ и переоделась, в покои Миранды. Как трудно поверить, находясь в этом спокойном, красивом дворце, что Банни мертв, а их мир в опасности. Сесилии все время казалось, что Банни вот-вот выйдет ей навстречу и его простодушное лицо озарится улыбкой.

Казалось до тех пор, пока она не увидела Миранду. Даже ставшая легендой красота жены Банни не устояла перед столь тяжкими испытаниями. Те же черты лица, та же безупречная кожа… Но сейчас перед Сесилией стояла не цветущая красавица, а высохшая, изнуренная женщина. Они приветствовали друг друга по всем правилам и дождались, когда слуги, поставив подносы с чаем на небольшой столик, удалятся. Потом Сесилия не выдержала и задала вопрос:

— Миранда, что тебе сказали, кто все это сделал?

— Ничего не сказали. — Миранда налила чаю и протянула чашку Сесилии. Руки у нее при этом совсем не дрожали. — Я знаю, в новостях сообщают, что это дело рук Милиции Нового Техаса, что таким образом они отомстили за расправу над своими рейнджерами. Я знаю, что бывший глава дворцовой охраны отправлен в административный отпуск. Но мне очень деликатно дали понять, что расследование до сих пор не закончено. Бери пирожное, тебе ведь всегда нравились эти, правда?

Сесилия даже не посмотрела на пирожные.

— Миранда… мне кажется, Милиция Нового Техаса тут ни при чем.

— Почему? — Лицо Миранды окаменело, как у статуи.

— Мне кажется, что это кто-то… из своих.

— Из родственников? — Голос холодный и спокойный.

Интересно, почему она так спокойна? Почему не боится? Слишком много переживаний? Сесилия помолчала, потом продолжила:

— Педар сказал, что Банни… нарушил правила. Миранда вздрогнула.

— Все верно. Он казался таким… спокойным… таким уступчивым. Но с самого детства, когда он угостил меня пирогом, который стащил у кухарки, и показал, где можно прятаться от гувернанток… он постоянно нарушал все правила.

— И куда более серьезные, — добавила Сесилия.

— Да. — Миранда уставилась в одну точку, куда-то поверх головы Сесилии, словно увидела там что-то, но была слишком измучена, чтобы реагировать.

— Миранда!

Женщина медленно перевела взгляд на Сесилию, но та уже прикусила язык. Хотя на лице ее отражалось все, что она хотела сказать: «Ты не можешь так легко сдаться. Ты должна держаться. У тебя семья…»

— У меня семья, — сказала Миранда тем же ледяным и спокойным голосом. — Я несу ответственность за своих детей. Внуков. Ты хочешь, чтобы я помнила об этом.

— Да… — Сесилия заговорила тише и постаралась успокоиться.

— Мне все равно. — Миранда смотрела Сесилии прямо в глаза. — Меня не волнуют дети, даже Брюн, о которой я всегда заботилась. Меня не волнуют внуки, эти ублюдки, которых мою дочь заставили родить… — Она судорожно вздохнула, и это придало особое звучание словам «не волнуют».

Сесилия молчала, ей нечего было сказать. Миранда продолжала:

— Меня вообще ничто не волнует, кроме Банни, которого я любила, несмотря ни на что — ни на возраст, ни на наше положение, ни на омоложение, ни на все то, что мы придумали, чтобы облегчить себе жизнь, сделать ее беззаботной. Всю свою жизнь, с того самого дня, когда он принес мне вишневый пирог, который мы съели на черной лестнице, откусывая по очереди… я любила его. Мне всегда казалось чудом, что он тоже меня любил. Что он прошел через испытания охотничьего сезона, которые все еще должны проходить наши молодые люди, что он не забыл меня за время моего уединения на Сайпресс Хилл и что он выбрал меня в жены. И стал отцом моих детей. И меня совершенно не волнует, что законно, прилично, а что… — Она разразилась рыданиями.

— Дорогая моя… — Сесилия неуверенно протянула руки. В течение многих лет Миранда в ее представлении оставалась деликатной фарфоровой статуэткой, такой же, как ее родная сестра и вообще все женщины этого типа. С такими женщинами Сесилия всегда соблюдала правила этикета: До них можно было дотрагиваться только кончиками пальцев, слегка прикасаться к щеке при приветствии. Но сейчас Миранда не отпрянула, наоборот, склонилась к Сесилии, словно та была ей матерью или теткой.

Миранда никак не могла успокоиться, у Сесилии даже спина затекла от неудобного положения. Наконец Миранда взяла себя в руки.

— Проклятие! — сказала она. — А я-то думала, что все позади.

— По-моему, ты никогда не сможешь об этом забыть, — ответила Сесилия.

— Нет. Конечно нет. Но нужно же продолжать жить. Ты права, я обязана это сделать. Но я даже не представляю как.

— А твои советчики…

— Стервятники. — Миранда искоса посмотрела на Сесилию и слегка отодвинулась от нее. Сесилия вcтала на ноги и потянулась. — Ты никогда не была замужем и потому, скорее всего, даже не представляешь, насколько все запутано. Твое имение целиком и полностью принадлежит тебе…

— Если не встревают мои грозные родственнички, — вставила Сесилия. Она слишком хорошо помнила, как сестра пыталась заставить ее изменить завещание. Юридические дрязги тянулись не один год.

— Верно. Банни оставил мне наследство в разных сферах. От чего-то я сразу отказалась. Политика…

— Но ведь никто не ожидает от тебя, что ты займешь место Спикера…

— Нет. — В голосе Миранды прозвучала обида. — Все считают, что в политике я ничего не смыслю. Хотя это не так, я многое знаю и понимаю, и вполне могла бы стать преемницей Банни, если бы никто не мешал.

Сесилия едва сдержалась, чтобы не раскрыть рот от удивления. Миранда — политический деятель? Потом она вспомнила Лоренцу. Что ж, это был прекрасный пример женщины-политика. Сесилия даже содрогнулась, потом снова села и налила себе еще чашку чаю.

— Лоренца, — Миранда снова, как эхо, повторила мысли Сесилии. — Мы с ней часто пробовали разыгрывать различные политические ситуации… Но тебе это будет неинтересно, Сесилия, если, конечно, ты не проведешь аналогию с миром лошадей… представь себе, что ты скачешь верхом на очень крепкой и тренированной лошади, которая презирает тебя, но согласилась, имея на то свои причины, слушать тебя и повиноваться.