Проклятый город - Павел Молитвин Страница 11

— Радов Юрий Афанасьевич. — Поднявшись с места, сделал ей знак присаживаться на освободившийся ящик, а сам неуловимо быстрым движением переместился в угол, куда не достигал свет горящей над импровизированным столом лампы, и появился оттуда с другим ящиком. — Есть хотите?

Назвавшийся Радовым еще раз жестом пригласил Эвридику присаживаться и бросил предостерегающий взгляд на пепельноволосую, опять отпустившую какую-то шутку, вызвавшую у присутствующих новый приступ смеха.

— Прежде всего я хочу знать, кто вы такие и… — голос Эвридики сорвался, и она так жалобно заперхала, что самой стало противно. Окружающее ее не было сном, но память упорно отказывалась помочь прояснить ситуацию, и от этого она чувствовала себя до ужаса беспомощной и крайне уязвимой.

— Выпейте, это проясняет мозги. — Радов протянул ей наполненный по его знаку котоусым стакан, и, уловив кофейный аромат, она сделала несколько жадных глотков.

Эвридику тут же бросило в жар, пол начал уплывать из-под ног, однако жилистый успел подхватить ее, усадил на ящик и придержал за плечи твердыми, словно стальными пальцами, от прикосновения которых она почувствовала себя несколько уверенней.

— Объясните мне, где я и что со мной случилось? — молодая женщина адресовала вопрос Радову, но поскольку взгляд ее в этот момент остановился на смуглокожей, та посчитала, что именно ей следует на него отвечать.

— В Укрывище. Среди курсантов Морского корпуса. Бывших, скорее всего, курсантов и их бывшего наставника по прозвищу Четырехпалый, — прищурив и без того раскосые глаза, промолвила чернявая, залпом осушив пластиковый стакан, в котором налито было вовсе не кофе.

— Миссис Пархест, вы помните, как тонули? — обратился к Эвридике котоусый и, поняв по ее глазам, что ничегошеньки-то она не помнит, пожал плечами. — М-да-а-а… Тяжелый случай.

— Тонула? — тихо переспросила Эвридика, и перед глазами ее плеснули страшные смолистые воды Финского залива. Она вспомнила огромное кладбище, превращенное в веселый, поучительный и познавательный аттракцион, и вновь ощутила чувство ужасающего бессилия. Горло сдавила невидимая удавка, сердце отчаянно заколотилось, словно бьющаяся о стекло птица, и не было никакой возможности крикнуть или хотя бы жестом дать окружающим знать, что она умирает. Лампа рванулась в сторону, комната вздыбилась, перед глазами Эвридики возникло лицо Радова, а в ушах зазвучал голос пепельноволосой, уверявший, что бояться нечего, все будет хорошо. Она ощутила, как твердые пальцы прижимают к горлу ампулу для безукольной инъекции, и поверила, что все в самом деле будет хорошо, и Радов не даст ей сгинуть в заливавших ее черных, безжизненных водах.

3

Администрация Медицинского центра исследования мутаций обосновалась в здании бывшего Таврического дворца, и Уиллард Пархест подсознательно ожидал увидеть глубокие резные кресла, массивные столы мореного дуба или красного дерева, позолоченные виньетки на дверях с начищенными до жаркого блеска медными ручками, лепные карнизы, расписные плафоны, наборный паркет либо полы, инкрустированные различными породами камня. Нынешние хозяева бывших дворцов старались по мере сил и возможностей содержать их в подобающем виде, прекрасно сознавая, что помещение фирмы является ее лицом. Чего-чего, а возможности содержать дворцовые интерьеры в образцовом порядке у МЦИМа имелись, однако использованы они были совершенно неожиданным для мистера Пархеста способом.

Вестибюль, холлы, коридоры и приемная заместителя директора по научной работе — Артура Борисовича Циммермана — были выдержаны в модернистском стиле с использованием цветного мрамора, бронзы и стекла, украшены картинами последователей Поллака, кубистов, личистов и прочих «истов», весьма неплохо смотревшихся в роскошных, но сугубо функциональных интерьерах. Настолько роскошных, что инспектирующие комиссии ООН просто обязаны были заинтересоваться, на какие такие средства приобретен стол из зеленого мрамора и бронзы для секретаря замдиректора, полдюжины элегантных, ультрасовременных кресел для посетителей, журнальные столики черного стекла и три авангардистских гобелена с масками богов мексиканского пантеона. На какие доходы можно содержать секретаршу, словно сошедшую со страниц нестареющих женских романов: разумеется, рыжую и, разумеется, зеленоокую, с глазищами в пол-лица и растущими от ушей ногами?

Ожидая, пока отпадная девица в слишком тесной блузке доложит Циммерману о его приходе, Уиллард Пархест, поразмыслив, пришел к выводу, что даже для мцимовского руководства было бы чересчур накладно подкупать каждого ооновского чиновника, заявлявшегося сюда с очередной ревизией, и, стало быть, часть вкладов, сделанных Консолидацией Пяти на счета этого заведения, проходили по благотворительным статьям. В этом случае формально придраться к любителям красивой жизни не мог даже самый оголтелый аскет-международник, но мистер Пархест на их месте все же не стал бы дразнить гусей. Хотя, ежели местный МЦИМ приглашает на работу ведущих биологов, хирургов и генетиков со всего мира, глупо прикидываться нищими и экономить на макияже.

— Мистер Циммерман ждет вас! — радостно прощебетала огненноволосая секретарша без малейшего акцента, всем своим видом давая понять, что она была счастлива доложить шефу о появлении столь милого и приятного посетителя, а мистер Циммерман просто в восторге от возможности его принять.

Сухо кивнув, Уиллард Пархест проследовал в кабинет замдиректора. Обменялся рукопожатиями с Артуром Борисовичем и, опустившись на предложенный ему стул, окинул взглядом просторное помещение. Убедился, что хозяин не счел нужным вносить в убранство своего обиталища какие-либо изменения, позволившие бы судить о его характере и пристрастиях, и сосредоточил внимание на самом мистере Циммермане — кругленьком низкорослом человечке, похожем на Саваофа с рисунков Жана Эффеля. Блестящая лысина, обрамленная кустиком пушистых седых волос, хитрые глазки-щелочки, располагающая улыбка. Рукава горчичного цвета пиджака на дюйм короче, чем нужно, галстук в тон костюму, рубашка бледно-песочная — этакий добрый дедушка, не слишком пекущийся о своей наружности и явно испытывающий некоторую неловкость от того, что сидит в столь шикарном кабинете. И, право же, он смущен вниманием, проявленным к нему широкоплечим мужчиной с волевым лицом. Что ж, напускное смущение его из притворного очень скоро превратится в самое что ни на есть искреннее, а потом перейдет в панику.

— Мне сообщили, что вы желаете увидеться с кем-либо из руководства нашего центра. — Артур Борисович потер поросшие седым волосом ручки и, словно только что вспомнив о долге гостеприимного хозяина, предложил: — Кофе, чай, тоник? Брусничный морс?

— Не стоит беспокоиться, — мистер Пархест покосился на свое отражение в зеркальной дверце стоящего справа от стола шкафа — красавец в элегантном серо-стальном костюме, сшитой на заказ сорочке с аметистовыми запонками, аметистовой же булавкой на темно-вишневом галстуке и в туфлях от Хасердада. — Мне действительно нужно переговорить с вами по довольно щекотливому вопросу…

— Вероятно, дело касается исчезновения вашей супруги? — живо перебил Пархеста Артур Борисович. — Поверьте, вам нет нужды беспокоиться. Мы уже предприняли все необходимое, чтобы разыскать ее, но, позвольте заметить, выяснять семейные отношения значительно удобнее, имея под рукой собственного адвоката, а не судно с товаром, которое почему-то без вашей санкции не может встать на разгрузку. Может, вы объясните мне, зачем вообще здесь понадобилось ваше присутствие? Обычно при обмене товарами мы ухитрялись обходиться без посредников и до сих пор накладок не возникало…