Реал - Руди Рюкер Страница 11

Кобб усмехнулся, услышав звучание такого фальшивого слова в собственных устах.

— Вот, могу продемонстрировать вам свои умения, — добавил он, и начал быстро менять выражения лица, голос и даже внешность, принимая облик различных мертвых президентов.

— Четыре последние буквы слова «American» — это «I can», то есть «я могу». Чем больше народу пойдет за нами, тем лучше для нас. Не спрашивайте…

— Притормози, Кобб, — сказала Йок, прерывая шоу Андерсона. — Это президентское дерьмо, от него тошнит.

Пятеро молодых сошли с автобуса-молди за квартал от дома Бабс и людей припустились бегом, а Кобб мчался вприпрыжку рядом, не пропуская ни одной лужи. Внутри жилища Бабс стены были декорированы разноцветными сетками из великолепных светящихся нитей всех возможных ярких цветов. На кухне нашелся здоровенный полиглассовый жбан пива, которое самостоятельно сделал Сент, и вместе с Онаром они принялись планомерно упромысливать этот напиток.

«Прядильщики» Бабс жили в маленьком стеклянном ящике, вроде террариума, куда был направлен свет мощной лампы и где на дне валялась рваная мокрая бумага, служившая «прядильщикам» пищей. Всего «прядильщиков» было с дюжину, крохотные разноцветные создания словно бы из фибергласса на шести ножках. Бабс показала Йок, каким образом можно при помощи ювви программировать «прядильщиков», что толковая Йок мгновенно освоила и уже через полчаса заставила их сплести для себя новую кружевную шаль, посредине которой было изящно выплетено ее имя, «Йок».

Кобб потихоньку посиживал на диване, разглядывая и изучая обстановку. Он напряг поверхность своего тела, чтобы повысить его прочность и закрыть поры, и запах практически перестал от него исходить.

Онар нашел среди творческих запасов Бабс здоровенный кусок пьезопластика и расстелил на свободном месте на полу.

Ловкими тонкими пальцами отщипнул кусочек от своего ювви, сделав ДИМ-приемник ювви-сигналов, который прикрепил к пьезопластику. Мгновенно имиполекс ожил красками и зазвучал: некоторые рисунки были просто абстракцией, некоторые напоминали кадры из мультфильмов или размытые фотографии, все возникало благодаря воображению Онара. Сент тоже надел свой ювви и принял активное участие в действе, играя на невидимой гитаре, посылая пьезопластику мысленные приказы издавать тот или иной звук. Огромный лист вибрировал, гудел и рычал, подобно огромному динамику, повторяя своими раскатами приказы, рождающиеся в мозгу Сента. В конце музыка звучала подобно раскатистому грому и цимбалам, в сопровождении хеви-металлической гитары. Все смотрели и слушали, как завороженные, — все, за исключением Фила, который мог думать только об одном: как ему привлечь внимание Йок.

В конце концов ему удалось увести Йок, заставив Бабс показать им червяную ферму, представляющую собой слой гумуса, зажатого между прозрачными пластиковыми стенами. Если направить на стену свет, то из гумуса выползали мелкие красно-полосатые черви, лавенлеры, извиваясь на пластике.

— Я хочу сделать новую червяную ферму, из смеси нескольких пород червей, добавив к обычным — запрограммированных имиполексовых, — объяснила Бабс. — Вот, например, один из них. — Среди красных червей промелькнул золотистый. — Можно в буквальном смысле связаться с ними по ювви и видеть все, что происходит, их глазами.

Сказав это, Бабс отправилась глотнуть пива, и Фил, воспользовавшись ситуацией, предложил Йок немного прогуляться вдвоем снаружи. На улице дождь уже прекратился, и луна светила вполне романтично.

— Если тебе интересно, Йок, — сказал Фил, — мы можем сходит ко мне, и я покажу тебе, где живу. Это совсем близко. Моя соседка Калла делает при помощи «прядильщиков» большие скульптуры ДНК, а Дерек, другой мой сосед, создает различные скульптуры при помощи струй окрашенного воздуха. У меня есть несколько игрушечных дирижаблей, которые я держу в комнате под потолком. Хочешь, можем сходить посмотреть мои дирижабли?

— А что скажет Кевви? — спросила Йок.

— Я думаю, что Кевви нет дома, — ответил Фил. — Она собиралась куда-то сходить сегодня вечером, вдвоем с Кларой Бло.

— С этой ее приятельницей, которая работает в секс-услугах? — спросила Йок. — Я помню.

— У нас с Кевви свободная связь, не как у замужней пары, — объяснил Фил, чувствуя, что краснеет. — Просто так случилось, что…

— Что вы живете вместе, — закончила Йок. — Как замужняя пара. Бабс сказала мне, что вы живете вместе уже около года. Я спрашивала ее о тебе.

— Ради тебя, Йок, я готов оставить Кевви в любой момент, — пробормотал Фил. — Я все время думаю о тебе.

Все в Йок — и ее запах, и то, как она движется, ее голос, то, о чем она говорит — все было по сердцу Филу, попадало словно ключ в замок.

Йок широко раскрыла глаза и выгнула дугой брови. Потом взяла Фила за руку и переплела свои пальцы с его.

— Тогда покажи мне, где живешь.

Это была самая прекрасная ночь. Позади, за спинами курчавых облаков, плыла луна; было почти что полнолуние.

— В каком месте на Луне ты живешь? — спросил Фил.

— Только вчера я рассказывала об этом Терри, — сказала Йок. — Она сказала мне, как вы, обитатели почвы, научились видеть на Луне лицо. Но каждый из вас видит там какое-то свое лицо.. Например, мне показалось, что я вижу там лицо девушки. Если лицо на Луне — это лицо девушки, то Эйнштейн находится как раз под ее левым глазом. Там расположено Море Спокойствия.

— Мне всегда казалось, что Луна похожа на улыбающуюся свинью, — смущенно признался Фил. — С торчащим рылом и клыками.

Они прошли один квартал и свернули за угол. Было темно и тихо, в спокойных лужах отражалось ночное звездное небо.

— Я чувствую, что мой отец рядом, — сказал Фил. — Он где-то на небе, словно узор созвездия. И смотрит на нас сверху вниз.

— Я тоже чувствую, что Ма все время рядом, — сказала Йок. — Милая, такая шумная Дарла. От того, что мой отец собирается вернуть Ма обратно, у меня мурашки бегут по коже. Это уже не будет настоящая Дарла. Я хочу сказать, разве никто больше не думает о том, что бывает такая вещь как душа?

Йок вздохнула и взглянула на небо.

— Мертвые всегда для нас самые лучшие и дорогие. Они продолжают жить дальше. Ты должен верить в это.

— Я хочу верить. Последний раз, когда я виделся с отцом, мы здорово поругались. Он всегда хотел, чтобы я стал ученым, а не поваром. И всегда издевался надо мной. А теперь я потерял его. Я сказал ему, что ненавижу его за то, что он бросил мать, и что его работа — это сплошная глупость. А он потом вдруг, ни с того ни с сего, заплакал. Так что я даже не мог ничего больше сказать. Так мы виделись с ним в последний раз. И теперь мне нужно знать, что он простил меня.

— Тогда ты сам должен простить его. Прости его, чтобы он смог простить тебя.

Фил замолчал, стараясь проникнуться услышанным. Он почувствовал, как всепрощение наполняет его; и еще он почувствовал, как ржавая проволока, стягивающая сердце, наконец начинает ослабевать и разматываться.