Потерянные страницы - Пол Ди Филиппо Страница 11

Они пересекли реку Амстел. Под мостом проносились плавучие льдины, похожие на всплывшие немецкие субмарины. Отто молчал. Он не мог заставить себя возразить братьям — из головы не выходило божественное откровение.

Когда они пересекли Принсенграхт, Дитрих спросил:

— Вы с Эдит и детьми поедете с нами, Отто? На корабле осталось несколько кают третьего класса. Еще не поздно…

Несмотря на недавнее видение, у Отто не получилось дать мгновенное согласие — он от природы был робок.

— Не знаю… Ведь тогда придется начать все с начала. Будет нелегко. Не уверен, что Эдит понравится Америка… И у меня есть обязательства перед фирмой, с которой я сейчас работаю…

Ганс резко остановился и схватил Отто за плечо.

— Майн готт! Отто, проснись! Это твой последний шанс!

Голос Отто дрожал.

— Не знаю, что правильно. Все так запутано…

— Ганс, пожалуйста, — вмешался Дитрих. — Отто сам примет решение. Мы можем только советовать. — Он пристально посмотрел на Отто. — И позволь мне повторить: мы настоятельно рекомендуем бежать. Если не всем, то по крайней мере детям.

Такой вариант для Отто был неприемлем.

— Разбить семью? Я не могу даже…

— Поразмысли об этом. Мы скажем девочкам, что они отправятся в путешествие с вновь сыскавшимися дядями. Никакого повода расстраиваться. Давай же! Если вы с Эдит не хотите спасаться, то детей необходимо уберечь.

Остальной путь домой они молчали.

Дом номер сорок шесть на Мерведеплейн пестрил огнями. Из открывшейся двери на мужчин хлынул теплый воздух, полный божественных запахов еды. Из кухни вышла Эдит, вытирая руки о фартук. Увидев братьев, она расплакалась. Пока они обнимались, Отто тихо стоял в стороне.

На шум в коридоре из гостиной появилась девочка-подросток в очках. За ней хвостом вылезла сестренка года на три моложе.

Отто заново представил их дядям, которых они не видели много лет.

— Это Марго, — сказал он, показывая на старшую. — Марго, поцелуй дядю.

Девочка послушно выполнила указание.

— А это Аннелиз Мари.

У младшей дочери были темные волосы и серо-зеленые глаза с темными крапинками. Щечки и подбородок украшали ямочки. Передние зубы немного выступали.

Необычные глаза девочки сверкнули.

— Пим, — решительно произнесла она прозвище отца, исполненная чувства собственного достоинства, — ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы меня называли Анной.

Дяди рассмеялись от ее серьезности.

— Хорошо, — сказал Ганс, — ты будешь юной госпожой Анной Франк.

Четверг, 14 июня 1939 года

Во вторник, 12 июня, я проснулась в шесть утра, в чем нет ничего удивительного: у меня в тот день была первая проба на роль.

Ах да, мне к тому же исполнялось десять лет. За утренним столом меня потчевали пламенным хором «С днем рожденья тебя». Среди исполнителей значились дядя Ганс, дядя Дитрих и Марго. Чудаковатый старый Ганс вставил в праздничный торт свечку, и мне пришлось ее задуть. Затем дарили подарки. От дядей досталась подписка на «Кинороманы» и пару новых рекламных кадров для моей коллекции. А от Марго дневник, в котором я сейчас пишу. На обложке шикарный Рин-Тин-Тин. Может, картинка чуточку детская для юной леди моего возраста, но она мне все же нравится.

Несмотря на праздник, все мои мысли были заняты предстоящей пробой. Признаю, что немного нервничала и так долго возилась с волосами у зеркала, что дядя Дитрих был вынужден крикнуть: «Поспеши, либхен, а то мы опоздаем!»

Когда мы ехали в студию в большом «паккарде», я сидела спереди между дядями — это редкое удовольствие. Обычно нас с Марго сажают назад. Дядя Ганс, который вел машину, спросил:

— Ты уверена, что хочешь пройти через это, Анна? Ведь ты еще чересчур юна, чтобы думать о карьере.

— Всего лишь на год младше Ширли Темпл, — ответила я. — А она снимается в кино целую вечность. Ведь я только об этом и мечтаю уже много лет.

— Понятно, — сказал он. — Однако не надейся слишком. На каждую из ролей претендуют сотни хорошеньких девочек. Я изо дня в день вижу, как они приезжают на студию, и большинство уходит разочарованными.

— Только не я, дядя. Я благодарна за сам шанс прослушивания. Если мне откажут, я с радостью вернусь к учебе. А что тут расстраиваться: есть куча других профессий. К примеру, я могла бы стать журналистом.

— Я рад, что ты столь благоразумна, Анна. Мне пришлось немало похлопотать, чтобы у тебя была такая возможность, но за результат я все же не могу ручаться.

Скоро мы прошли через ворота студии. Место пестрило чудесными людьми, и я подумала: «Ты, маленькая Анна, конечно же, прошла длинный путь из школьного двора Монтессори на другом конце света!»

Едва я осознала это, как очутилась в киносъемочном павильоне. Голова шла кругом от прожекторов, микрофонов, камер и зрителей — именно таких, какими я их себе и представляла. Камера гудела, а мне нужно было читать один из монологов Темпл из «Капитана Января», и я справилась, ни разу не сбившись. Голос откуда-то меж прожекторов попросил меня что-нибудь спеть. Я любезно исполнила арию капитана Сполдинга из «Зверей-хвастунов», и тут проба закончилась, не успев толком начаться.

Дядя Дитрих к тому времени уехал на работу, а дядя Ганс ждал меня.

— Ты знаешь, кто попросил тебя спеть?

— Нет. Кто?

В голосе дяди Ганса прозвучало почтение:

— Это был сам Луис Майер [2]!

Сопровождая дядю в мастерскую, где мне предстояло провести весь день (какое блаженство!), я увидела во плоти прекрасных сестер Лейн: Лолу, Розмари и Присциллу — звезд из «Четырех дочерей».

Лола и Розмари увлеченно болтали с какими-то мужчинами, а Присцилла — моя любимица — одарила меня теплой улыбкой.

Подумать только, когда-то в Амстердаме я фантазировала, будто Присцилла Лейн — моя лучшая подруга, а теперь это может произойти на самом деле!

Суббота, 16 июня 1939 года

Несколько дней я не писала в дневнике, потому что решила сначала подумать, каким он должен быть. Не хочу заносить в него голые факты, как делает большинство людей. Пусть дневник станет моим другом и зовется Присциллой (всем понятно в честь кого!).

Я начну с описания своей жизни с того момента, как мы с Марго приехали в Америку под опекой наших дядюшек.

С корабля мы сошли, конечно же, в Нью-Йорке и вскоре поселились у наших друзей-евреев в Южном Ист-Сайде. К сожалению, работу было найти непросто, даже таким талантливым мастерам, как Ганс и Дитрих. Примерно через месяц нам с Марго сказали, что мы переезжаем.