Девушка у обрыва - Вадим Шефнер Страница 11
Девушка у обрыва - Вадим Шефнер читать онлайн бесплатно
Из избы, приветливо улыбаясь, вышел навстречу нам статный старик, учтиво поздоровался и повёл нас в своё жилище. Комната, куда он ввёл нас, была весьма уютна. Всё в ней дышало стариной – и дряхлый телевизор в потрескавшемся футляре, и древний диван невиданной конструкции, и высокий деревянный стол, и кресла с плетёными спинками. Довершая это впечатление, на отдельном столике с мраморной крышкой стоял блестящий электросамовар, а на стене висело два ружья.
– Как у вас тут интересно! – сказала Нина. – Хотела бы я пожить здесь.
– А кто вам мешает! – ответил Смотритель. – Приезжайте и живите, мы со старухой потеснимся. Мы всегда рады гостям.
– Видите ли, – вмешался Андрей, – мы по делу сюда прилетели. – Нам, то есть мне, надо убить одного зайца.
– Да, я давал заявку на убийство, – подтвердил старик. – Зайцев много развелось. Тут садоферма есть в десяти километрах, так они стволы грызть начали… А за что же вам такое наказание?
Андрей объяснил, за что он наказан, и старик сказал с добродушной насмешкой:
– Строго у вас в городах! Мы с женой тут в глуши нет-нет да и поспорим. Если б мне за каждую «дуру» зверя убивать, тут в заповеднике живности бы не осталось… Ну, бери, что ли, ружьё. Идём к сараю, стрельбе тебя обучу, – закончил он свою речь.
Старик и Андрей вышли из избы и направились за одну из пристроек. Вскоре оттуда послышался выстрел, потом другой. Затем старик вернулся, за ним Шёл Андрей с ружьём.
– Понятливый парень, – похвалил Андрея Смотритель. – Ружьё в первый раз в руки взял – и всё понял. Сразу в яблочко попал.
– Ну, я пойду зайца убивать, – сказал нам Андрей. – Надо скорей покончить с этим неприятным делом… А что потом с ним делать? – спросил он у старика.
– Сюда принесёшь, не пропадать же добру. Съедим – и вся недолга.
– Можно, и я с вами пойду? – обратилась вдруг Нина к Андрею.
– Нет, Нина, что вы! Зачем вам-то видеть всё это? Я уж один.
Он ушёл в лес, а Нина вышла из дому и села на скамейку. К ней подошёл оленёнок и начал тереться мордой о её колени, а она стала гладить ему спину. Я смотрел на неё в окно, и в эти минуты она показалась мне даже привлекательнее, чем обычно.
– А славная девчонка, – сказал вдруг Смотритель, словно угадав мои мысли. – Девчонка что надо.
– Она не девчонка. Она уже на втором курсе, – поправил я старика.
– А по мне хоть на двадцать втором. Передо мной она девчонка. Мне сто восемьдесят семь через неделю стукнет.
– Стукнет, – значит, исполнится, – понимающе сказал я. – На вид вы моложе. Только подумать – МИДЖ плюс семьдесят семь! Вы, наверное, обращались в Комиссию продления жизни?
– Никуда я не обращался. Я сам себе жизнь продлеваю. Мы, Лесники, долго живём.
– А как вы себе продлеваете жизнь? – заинтересовался я. – Может, вы знаете какие-нибудь старинные лекарства, травы?
– И лекарство одно знаю, и о смерти и всякой ерунде не думаю, вот и продлеваюсь. А как тебя величать-то?
– Величать – значит звать, – сказал я. – Меня зовут Матвей Людмилович.
– А меня – Степан Степанович. Я этих материнских отчеств не признаю, – добавил он с доброй стариковской усмешкой. – Завели новые моды – женские отчества, корабли с парусами, на конях по дорогам скачут… Нет, мне, старику, к этим новинкам уже не привыкнуть.
Окончив свою речь, Смотритель выдвинул ящик стола и вынул оттуда кожаный мешочек и пачечку бумаги.
– Что это такое? – заинтересовался я.
– Это кисет, а в кисете – махорка. Самосад.
– Как, неужели вы Чекуртаб? – изумился я. – И ещё в такие годы!
– Никакой я не Чекуртаб, а просто курящий. Напридумывали словечек!
Он ловко загнул край одной бумажки, положил туда табаку, затем свернул бумажку в трубочку – и закурил. Тяжёлый синий дым пополз ко мне, и я расчихался. В это время в лесу послышался выстрел.
– Был заяц – нету зайца, – затягиваясь сказал старик. – Твой приятель не промахнётся. А ты – цирлих-манирлих.
– Что это такое – цирлих-манирлих? – спросил я. – Что означает эта фольклорная идиома?
– Так, ничего, – ответил старик. – Это я просто так. Дядя шутит.
– Может быть, это ругательство? – обрадовался я. – Не стесняйтесь, пожалуйста, обругайте меня ещё как-нибудь.
– С чего же мне тебя ругать, ты плохого мне не сделал. Да и не под градусом я. Вот лекарства своего приму – тогда, может, поругаюсь. Идём, я тебе аптеку свою покажу, где лекарство моё варится.
Он повёл меня на кухню, а из кухни – в небольшую пристройку. Там сильно пахло чем-то. Запах был какой-то странный – и неприятный, и в то же время чем-то приятный. На старинной электрической плите стояли объёмистые баки, тянулись трубки. Из одной трубочки в пластмассовую миску капала пахучая жидкость.
– Что это? – спросил я. – Химическая лаборатория?
– Она самая, – бодро ответил старик, отливая из миски в стакан жидкость и протягивая мне.
Я медлил, начиная подозревать самое худшее.
– Да ты бери, пей. Как слеза! К своему будущему дню рождения гоню. Выпей ты, а потом и я хватану!
– Вы – Чепьювин! – воскликнул я. – Как несовместимо это с вашим почтённым возрастом!
– Пей, – ласково повторил старик. – А то обидишь меня.
– А вы скажете мне бранные выражения?
– Скажу, скажу. Только пей. Всё скажу.
Решив пожертвовать своим здоровьем для науки и не желая обижать старика, я сделал несколько глотков. Сперва мне было противно, но затем это чувство начало проходить.
– Пей да закусывай! – отечески сказал Смотритель, сунув мне в руку кусок сыра.
Я закусил и, чтобы не обижать старика, выпил стакан до дна. Мне стало совсем хорошо и весело. Это было новое состояние души и тела. Затем выпил и старик, и мы вернулись в комнату.
– Нейдёт что-то охотничек-то наш, – сказал Смотритель. – И девчонка куда-то делась, верно, в лес побежала… А парень он, видать, с головой. Отобьёт он её у тебя. Я-то заметил, как она на него поглядывает. Даст она тебе отскоч.
– Что это такое «отскоч»? – спросил я.
В ответ старый Чепьювин запел нетвёрдым голосом:
Эх, сама садочек я садила,
Сама, как вишенка, цвела,
Сама я милого любила,
Сама отскоч ему дала.
И закончил так:
– Отошьёт она тебя – вот что. Забудет – и вся недолга.
– Вы мне обещали обругать меня некоторыми фольклорными словами, – напомнил я старику.
– Это пожалуйста, это мы за милую душу, – ответил Чепьювин. – Этого добра я много помню. Бывало, дед мой как начнёт загибать, а я запоминаю.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии