ЭТНОС. Часть вторая. Догма - Павел Иевлев Страница 11

А пока этот счастливый (или ужасный) миг не настал, мы едем в столицу в новеньких рессорных колясках на пневматическом ходу. Бодро трусят лошади недавно завезённых в Меровию беговых пород, ветерок сдувает в сторону пыль, Нагма заслоняется от солнца кружевным белым зонтиком.

Начинается третий этап.

* * *

— Мой паладин…

— Моя принцесса…

Мы смотрим друга, не решаясь сделать шаг навстречу. Катрин пятнадцать, она выросла в прелестную девушку. По местным меркам её уже можно выдавать замуж, и наверняка какие-то переговоры на сей счёт ведутся. Международная обстановка напряжённая, Джулиана уверена, что этот мир вскоре ждёт первая в его истории мировая война, но наверняка найдётся какой-нибудь целесообразный в династически-союзническом плане принц, а то и цельный король. Разница в возрасте в династических браках не учитывается, юных принцесс запросто пристраивают вдовствующим правителям, которые им в дедушки годятся. Принцесса укрепит собой печать на союзном договоре, родит полагающегося наследника, а для всего остального есть паладины. Такую взрослую барышню уже и обнять как-то неловко.

— Соблюдали ли вы наши обеты, мой паладин? — строго спрашивает принцесса.

К счастью, обет паладина не включает в себя воздержание, так что чёрный призрак Олли не тревожит мою совесть, когда я отвечаю:

— Да, моя принцесса!

Обеты пары паладин-дама не нарушает даже брак любого из них. Единственное, в чём они меня ограничивают, — я не должен называть своей «дамой сердца» другую. Я и не называл.

— И я, мой паладин, — несколько чопорно отвечает Катрин. Наверное, ей тоже неловко, пять лет прошло. — Тогда почему вы не целуете меня? Или ваша любовь угасла?

— Ни в коем случае, принцесса!

Мне больше не надо приседать к ней для поцелуя, а ей достаточно слегка привстать на цыпочки. Он выходит неожиданно уверенным и каким-то настоящим. Не иначе барышня тренировалась. На помидорах, может быть, благо мы обеспечили продуктовый рынок паслёновыми. Но не исключён и какой-нибудь юный паж, почему нет? Блюсти девственность до замужества она обязана, но поцеловаться в познавательных целях это не запрещает.

Затянувшийся поцелуй прерывает бесцеремонная Нагма:

— Хватит вам! А как же я, любимая фрейлина? Я тоже хочу!

— Моя фрейлина!

— Моя принцесса!

Они синхронно приседают в лёгком реверансе. В платьях с открытыми плечами, буфами, кружевами и колокольными юбками, девушки как негатив с позитивом — моя белобрысая дочь и моя черноволосая «дама сердца». Одного роста, почти одного возраста, совершенно друг на друга не похожие, и всё же…

— Катька! Уи-и-и! Ты та-а-акая красотка! Это же просто невозможно развидеть!

— Круто? — уточняет принцесса серьёзно.

— Отвал башки! — заверяет её Нагма. — Умереть-не-встать! Можно тебя обнять, или ты теперь слишком большая для таких глупостей?

— Дозволяю, — улыбнулась принцесса Катрин Меровийская графине Нагме Док Морикарской и обрушилась на диван, сметённая белокурыми обнимашками.

— Я знала, что ты вырастешь, — сообщает успокоившаяся наконец Нагма, — поэтому накачала нового офигенного аниме. Моего самого любимого! Ты же не слишком взрослая для мультиков, правда?

— Мне не хватало этих движущихся картинок, — признаётся принцесса. — И тебя.

— И я соскучилась! Ы-ы-ы, ну какая ты выросла классная, я не могу!

— Спасибо, что ты вернулся, — сказала Катрин мне. — Я очень ждала. Но знай, что многие тебе не будут рады.

* * *

В загородном замке Его Величества собирается Большой Императорский Совет. И так уж вышло, что мне этого мероприятия не миновать, потому что основная интрига сезона — наградит меня Перидор или наоборот подвергнет публичной опале. Для всех я только что приехал из колоний, и это может быть как признаком вернувшегося монаршего благоволения, так и грозным знаком августейшей немилости. Власть Императора в теории абсолютна, он может снять меня с генерал-губернаторства, лишить титула, отобрать владения и даже казнить. Правда, только через усечение головы мечом — такова моя графская привилегия. Безумно утешает.

На самом деле каждый правитель связан традициями, интригами, балансом интересов двора, желаниями элит и государственной целесообразностью. Поэтому графьёв вообще-то казнят довольно редко. Если рубить аристократам бошки направо и налево, то элиты начинают чувствовать себя неуверенно и постараются оперативно заменить этакого головотяпа на кого-нибудь из его наследников поспокойнее. А то и вовсе сменят династию, от греха. В общем, казнить меня Перидор, скорее всего, не собирается, Мейсер в этом почти уверен. Но узнать заранее настрой Совета, к сожалению, невозможно. Нас тут пять лет не было, а оценки наших агентов косвенные. Вполне может быть, что высшая имперская аристократия потребует мою голову на блюде. Ссориться с ней в преддверии большой войны Его Величеству не с руки — это на поле боя от всяких герцогов толку мало, а в спину ударить в нужный момент они как раз запросто осилят. Империи как никогда нужен консенсус элит, и скормить им меня — цена небольшая. Для дела это не полезно — Мейсер с Джулианой считают, что граф Морикарский как зонтичный бренд нам ещё пригодится. Но я не сильно расстроюсь опале — отойду в тень, вернусь к обязанностям замкомандира отряда охраны, а то бойцы уже начинают забывать, как я выгляжу. Уверен, Мейсер придумает, как аккуратно и без потерь консолидировать освободившиеся графские активы.

* * *

— Граф Михаил Док Морикарский! — объявил распорядитель, и я прошёл в зал Совета.

Для Императора эти пять лет не прошли даром. Старше он стал выглядеть на все десять. В усах и шевелюре поселилась седина, в уголках губ залегли глубокие трагические морщины. Джулиана говорит, он отказался жениться снова, несмотря на настоятельные просьбы двора, который весь попересрался на тему «Чью дочь сосватать вдовому монарху». Но срок траура давно прошёл, а Перидор вдовствует. Всего себя, так сказать, положил на алтарь отечества. Мотается по стране — то к войскам на границу, то на казённые оружейные мануфактуры, то рекрутский набор контролирует, то коррупцию выжигает калёным железом. С последним ему помогает орден Дланников, за которым стоят наши вахтовики-аналитики. Они умеют по косвенным признакам оценить финансовые потоки так, что гнутого медяка незаметно не сопрёшь. Компьютеры — страшная сила.

Публичные разжалования, порки и высылка в колонии — обычное дело там, куда Император изволит пожаловать с визитом. И везде с ним принцесса Катрин — как встала у трона пять лет назад, так там и осталась. Но стульчик ей всё же поставили. Девушка повсюду скачет за отцом верхами, — он так и не любит кареты, — теперь уже на собственном коне. Благодаря ей женская мода Меровии обрела дамский костюм для верховой езды и признала нормальную дамскую посадку со стременами вместо «ножки вбок». Катрин ведёт его переписку, читает доклады, следит за рабочим графиком и режимом питания, не давая Перидору загнать себя. Полноценная помощница-секретарша как минимум, а многие считают, что и важнейший советник. Вот и сейчас она сидит справа от Императора, но как бы чуть сзади. Голоса на Совете у неё нет, но ухо отца рядом.