Зов костяных кораблей - Р. Дж. Баркер Страница 11

Они ели молча, автоматически наполняя свои тела и не глядя друг на друга. Закончив трапезу, Миас подошла к одной из полок в каюте, стуча сапогами по костям палубы, и взяла корабельный журнал. Она открыла его, и Джорон успел просмотреть списки имен прежде, чем она повернула книгу так, что он уже их не видел.

– Приведи сюда ветрогона, Джорон, – сказала она.

– Я могу послать Серьезного…

– Сделай это сам, пожалуйста.

Он кивнул. Встал, коротко и уважительно поклонился и отправился через весь корабль по черным палубам, по черной лестнице на нижнюю палубу. Обращая внимание на каждого встреченного члена экипажа – некоторые приветствовали его дружеским кивком и криком: «хранитель палубы», другие смотрели равнодушно. Еще реже попадались те, что старались не выполнять его приказы или делали это нарочито медленно, не показывая необходимого уважения офицеру. Однако речь не шла о настоящем неподчинении, чтобы Серьезный Муффаз мог принести веревку и наказать виновного.

Это были опытные дети палубы, такие, как Спракин – они прекрасно знали ширину доски, по которой шли, и какую толику неуважения можно себе позволить, чтобы не получить наказание. И, хотя Джорон ненавидел себя за это, он знал, что старается по возможности не отдавать им приказы. Он передавал такую работу Динилу, хотя и понимал, что лишь усиливает положение смотрящего палубы.

Джорон постучал в дверь каюты ветрогона. Однажды он вошел сразу и застал его без одеяний – ветрогон чистил длинные перья клювом – прежде они были белыми, теперь же появились и другие цвета. Тогда Джорон понял, что вторгся в нечто очень личное. Возможно, это их как-то объединило, Джорон чувствовал, как их связь росла день ото дня, или ярость ветрогона, вспыхнувшая, когда он его увидел, – он принялся швырять в Джорона камни, тряпки и все, до чего мог дотянуться. С тех пор он всегда стучал, перед тем как войти.

– Входи, Джорон Твайнер, – сказал ветрогон.

Каюта ветрогона отличалась от остальных на корабле. Окошко неизменно оставалось открытым, и внутри всегда было холоднее, чем в любом другом месте. Там хозяйничал ветер, раскачивая безделушки, свисавшие с потолка на веревочках, – перья, стеклышки, камушки с дырками, которые говорящему-с-ветром особенно нравились, стебли вариска, украденные из трюма, где ветрогон спал. Если только сон – правильное слово; казалось, он никогда не засыпал по-настоящему, просто сидел на корточках в созерцательном состоянии. Когда бы Джорон к нему ни подходил, ветрогон неизменно демонстрировал, что он не спит. Когда Джорон спал, иногда он видел свою каюту, словно бы тайными глазами ветрогона.

– Миас хочет с тобой поговорить, ветрогон, – сказал Джорон.

– Авк! – пронзительно прокричал ветрогон. В его маленькой каюте звук оказался оглушительным. – Супруга корабля, супруга корабля, – пропел он и встал. – Я иду.

Они вернулись в каюту Миас, только теперь шли медленнее. Команда «Дитя приливов» проверяла дуголуки – шесть больших луков на сланце и двадцать поменьше на нижних палубах, – и ветрогон со своим неизменным любопытством чувствовал необходимость остановиться и понаблюдать за каждой группой. Он проверял все, что они делали, острый изогнутый клюв указывал в сторону разных механизмов, когда их поочередно проверяли; удовлетворив любопытство, ветрогон заявлял: «хорошая работа» или «хорошо сделано», его голос звучал невероятно похоже на собственный голос Джорона, и ему становилось не по себе. С такими многочисленными остановками они перемещались по кораблю, и, если дети палубы обращали внимание на ветрогона, никто из них не подавал вида. Они с юмором относились к его манере подражать офицерам, многие с трудом сдерживали смех.

В каюте Миас они некоторое время стояли, пока она изучала корабельный журнал. На столе лежали листы пергамента, на каждом – запись, сделанная ее красивым почерком, и, когда они вошли, Миас собрала бумаги, свернула в конус и подожгла от тусклосвета, горевшего у дальней стены. Когда пергаменты разгорелись, она открыла одно из задних окон каюты и выбросила пергаменты, где они навсегда затерялись в волнах Разбросанного архипелага, и только к лучшему – если Джорон правильно понял, что было на них написано: списки тех, кого она считала верными, и тех, кто оставался опасным, – возможно, там же имелись планы борьбы с последними.

– Ветрогон, – сказала Миас.

– Супруга корабля, – ответил ветрогон и склонил повернутую набок голову, чтобы оглядеть ее поверх стола.

– Ты сказал, что нам следует убить остальных ветрогонов? – начала Миас.

– Лишенные ветра, – повторил он странное имя и трижды щелкнул хищным клювом.

– Ты говорил, что их следует убить. – Миас немного помолчала. – Лишенные ветра – почему?

Ветрогон издал странный звук, фыркнул или шумно выдохнул через ноздри, после чего дважды повернулся на месте так, что взметнулись его перья и разноцветные одеяния.

– Предатели! Похитители яиц! Сказители сказок! – Он замолчал, застыв в полной неподвижности. – Великая птица их ненавидит. – Он склонил голову перед Миас. – Убить всех.

Миас смотрела на ветрогона, размышляя над его словами.

– Я должна это обдумать, – сказала Миас. – Ты можешь вернуться в свою каюту.

Ветрогон издал пронзительный крик и выскочил из каюты с поднятым вверх клювом, словно был существом великих достоинств, слишком важным для супруги корабля и ее глупых обычаев. Миас дождалась, когда он уйдет, и снова уселась на стул.

– А что думаешь ты, Джорон Твайнер? Ты готов их казнить только из-за слов твоего друга?

Он задумался.

– Прежде – вполне возможно, – сказал Джорон и уселся на стул напротив Миас. – Но прежде я бы бросил ветрогона на произвол судьбы, чтобы избавиться от страха перед ним.

– Ты думаешь, что он их боится? – Миас сверкнула глазами.

У нее уже имелись собственные мысли на сей счет; конечно, иначе и быть не могло, они были у нее всегда. Он являлся для нее слушателем, которому следовало улавливать ее идеи и возвращать ей обратно, взглянув на них по-новому, как если бы они являлись странным и новым существом, поднявшимся из глубин.

– Может быть, он их и не боится, но совершенно определенно испытывает дискомфорт, – ответил Джорон. – Он говорит о них с очевидной тревогой.

– Он постоянно испытывает тревогу, – заметила Миас.

– Но тут все иначе.

Наступило молчание, пока Миас размышляла. Потом она встала.

– Давай вместе отправимся на «Сокровища девы», – сказала она. – Мы поговорим с лишенными ветра, и ты скажешь, что о них думаешь. – Она улыбнулась. – Испытывают ли они «дискомфорт».

Их доставили на другой корабль гребцы, слишком малое расстояние, чтобы использовать крыло-лодки, – Меванс на корме задавал ритм, там же разместились Нарза и Анзир. Джорон стоял с Миас на носу, и они вместе смотрели, как растет коричневый борт торговца.

– Ты уже решила, что с ними делать? – спросил Джорон.