Я стираю свою тень - Сергей Панченко Страница 11

Айрис посмотрела на меня, как на официанта, который обязан был прислуживать ей по первому велению.

— Яйца были в холодильнике. Могу яичницу приготовить.

— Яйца? Настоящие? — Айрис соскочила с кровати. — Покажи.

Мне пришлось проводить ее на кухню и продемонстрировать пустое нутро холодильника, в котором лежали три яйца, недопитая бутылка кефира и половинка дарницкого хлеба.

— Вот, — я протянул ей одно яичко, — куриное яйцо, настоящее.

Айрис осторожно взяла его в руки, будто это было яйцо Фаберже. Она и смотрела на него, как на историческую драгоценность.

— С ума сойти. Настоящее яйцо, которое можно съесть.

— А что такого? У вас что, на станции запрещено держать кур?

— У нас вся еда синтезированная и сбалансированная. Однажды я попробовала настоящее человеческое мясо и поняла, какая искусственная еда мерзкая.

— Ты ела человечину?

— Да, один парень решил пожертвовать свою руку ради эксперимента. Как еще понять, какой вкус у натуральных продуктов? А ему потом вырастили новую руку, так что он ничего не потерял.

— Какая гадость, — меня передернуло.

— Тебе так кажется, пока ты не попробовал синтезированную пищу.

— Надеюсь, ты после этого не питаешь интерес к людям в гастрономическом смысле?

— Признаться, иногда питаю, когда вижу сочную ляшечку. Но если тебе за себя страшно, то ты не в моем гастрономическом вкусе, слишком суховат.

— Спасибо. Так ты будешь яичницу?

— Буду, — Айрис вытерла губы, словно по ним уже бежала слюна.

Пока я готовил, она мне мешала, нетерпеливо топталась за спиной, заглядывая в сковородку через плечо, громко вдыхая запах готовящегося блюда. Я положил ей в тарелку два яйца, себе одно. Нарезал хлеб и подал обед. Айрис долго водила носом над тарелкой, словно совершала таинственный ритуал, прежде чем приступить к поеданию. Затем она отрезала краешек белка и попробовала его на вкус. Она смаковала еду, издавая неприличные вздохи, раззадоривая мое воображение.

— Ты повар от бога, — сделала она мне комплимент. — Поэтому я поживу у тебя тут.

— Живи, я не против, — поспешно согласился я.

Насладившись эстетикой, она мгновенно съела оба яйца вместе с хлебом. По ее глазам я понял, что ей не хватило.

— Еще будет чай, — предупредил я.

— С чем?

— С сахаром.

Айрис загрустила, но ничего не сказала. Знала бы она, что на моей карточке осталось две тысячи рублей, а до зарплаты еще оставалось десять дней. Для меня одного с расходом в двести рублей в день этой суммы хватало как раз. А вся заначка, которую я смог скопить, жестко ограничивая себя во всем, лежала теперь в цветастых пакетах из модного бутика.

— Зря, наверное, я сказала, что ты неаппетитный. Очень даже ничего, — она сочно сглотнула слюну и рассмеялась, увидев мое напряжение. — Расслабься, я тебя не съем.

— Спасибо, — я глупо хихикнул и кинулся к засвистевшему чайнику.

Признаться, я и сам не чувствовал себя сытым после одного яйца. Чтобы немного утолить голод, отрезал от булки хлеба два кусочка и подал с чаем, будто всегда так делал. Айрис ничего не заметила. Она повторила за мной все движения. Видно было, что насыпать сахар ложечкой в чай у них не принято.

После легкой трапезы возник вопрос, что делать дальше. Я включил телевизор и показал гостье, как им пользоваться. Айрис пришла в восторг от телевидения, способного расширить ее представление о том, какая она — родина предков — на самом деле.

— Ты не слишком-то верь всему, что там говорят и показывают, — предупредил я ее. — В наше время любят забивать мозги всякой ерундой.

— А в какое не любят? — ответила вопросом на вопрос космическая гостья. — У нас вообще могут тебе что хочешь записать в голову под видом полезной вещи. Иногда отчебучишь чего-нибудь и не поймешь, как ты до этого додумался. Хорошо, хоть в тех сферах, в которых я вращалась, можно было удалить эту гадость из головы.

— Надо же, — удивился я. — Это же покушение на свободу в самом глубоком смысле. Программирование на необходимый результат.

— Что ты хочешь, прогресс накладывает ограничение на свободу. Меньше преступности — меньше свободы. А потом власть привыкает манипулировать тобой, и начинает использовать прогресс для своих преступных целей. Хотя с виду все делается только для блага населения.

— А инопланетяне никак не вмешиваются в вашу систему?

— Нет. У них своих проблем до кучи.

— Почему-то я иначе представлял себе контакт с пришельцами. Думал, когда люди будут готовы к нему, наступит эра всеобщего братства. Все цивилизации будут жить вперемешку друг с другом.

— Не, Гордей, это вряд ли. Во-первых, физические условия существования у всех индивидуальные. Во-вторых, образ мыслей сильно отличается. Как ты будешь общаться со звездой?

— Со звездой? Не знаю. Вспышками фотоаппарата?

— Нет, я серьезно. Ты не знал, что звезды разумные существа?

— Нет.

— А они разумные. И представь себе, что ты построил корабль, который для передвижения использует порталы искривления пространства, которые находятся возле звезд. Пока ты ее не попросишь, она тебе хрен разрешит им воспользоваться. Так и будешь летать внутри одной солнечной системы. А характеры у всех звезд разные. Некоторые до того капризные, что проще их заморозить, чем дождаться благоволения. А есть и еще более экзотические формы разума. Поэтому все цивилизации и разумные формы стараются контачить минимально, сохраняя свою индивидуальность. Это устраивает всех.

— Ясно, — я поскреб подбородок в серьезной задумчивости.