Соб@чий глюк - Павел Гигаури Страница 11

– Говори.

– Я нашел расшифровку твоих нуклеотидов, – торжественно объявил я.

– И что там?

– У меня нет этому объяснения, это сюр, но это глюк, который я сам написал несколько месяцев назад.

– Компьютерный вирус? – переспросила сестра.

– А какой еще? Я что, могу другие писать?

– Так, через час у меня в кабинете, – скомандовала сестра и повесила трубку.

Я посмотрел на Кума, тот сидел со сдвинутыми бровями.

– Дай мне телефон. Мне надо сообщить начальству о продвижении в деле, – решительно сказал он.

– Хрена тебе лысого, а не телефон, – так же решительно ответил я.

– Мне нужен телефон, я только разочек позвоню, – примирительно сказал Кум.

– Ты – луддит, разрушитель телефонов. Как я могу тебе доверить свой аппарат после того, что ты сделал со своим? Если ты свой не пожалел, то мой и подавно можешь раскрошить. Поэтому нет. А потом ты мент, я не могу тебе доверить свои связи, свои файлы. Кто тебя знает? Иди в мой кабинет и звони оттуда.

– Ох, и зануда ты, – вздохнул Кум, вставая.

– Зато с тобой весело. Давай звони и поедем к генеральше. Слышал, она сказала через час у нее.

– Хорошо, будем выходить, позвоню, – вяло сказал Кум.

– Тогда потопали.

Я скачал данные на флешку, и мы вышли в коридор. По дороге зашли в мою приемной, и я показал Куму на телефон на столе у Лары.

– Что мне сказать? – спросил он.

– Скажи, что код расшифровали. Это компьютерный вирус, но что это значит, пока непонятно.

Кум устало подошел к телефону и набрал номер. В трубке послышался сонный голос.

– Владислав Николаевич, это я. Кулибин расшифровал код, но что это значит, непонятно.

– Сергей Иванович, – послышалось в трубке, – какой на хер расшифровали, если непонятно, что это такое? Ты себя слышишь?

– Я в смысле, что расшифровали код – это компьютерный вирус, но что это значит, для чего он в вирусе гриппа, пока непонятно. Сейчас едем к Ксении Георгиевне, чтобы все обсудить.

– Так и говори. Хорошо, держи меня в курсе дела.

Кум положил трубку.

– Ага, Сергей Иванович, бдительность ослабил, – вредным голосом сказал я.

Кум ничего не сказал, только посмотрел на меня посылающим взглядом.

Мы вышли на улицу. Там было еще темно, осенний холод наводил на грустные мысли о предстоящей зиме. Свет фонарей казался бесприютным, сиротским.

Всю дорогу до сестры мы молчали: оба устали, было не до разговоров. Только один раз Сергей Иванович заметил:

– Я вот не пойму, вы с Ксенией брат и сестра, а ругаетесь, как кошка с собакой.

– Это, наверное, потому что у одного из нас собачий вирус, а у другого – кошачий.

После этого Кум всю оставшуюся дорогу молчал.

Когда мы вошли в кабинет к сестре, она уже сидела за столом и пила кофе, уткнувшись в экран компьютера.

– Сестра, дай нам кофе, – вместо приветствия сказал я.

– Пожалуйста, Ксения Георгиевна, – очень вежливо попросил Кум.

– Хорошо, пожалуйста, только у меня растворимый. Мне некогда варить обычный, – сказала сестра деловым тоном.

– А кофеварку не пробовала? Она сама варит. Только такую капсулку вставляешь, и все.

– Нет, не пробовала, – отрезала сестра.

Мы вскипятили воду, растворили в ней кофе. Вообще этот напиток трудно было назвать кофе, но он был хотя бы горячим и, похоже, содержал кофеин. Я вбухал побольше молока. Кум сел на диван, блаженно вдохнул пар и торжественно сделал первый глоток:

– Лепота, – протянул он.

– Какая, на хрен, Кум, лепота. Напиток одинокой нетраханной бабы, – вырвалось у меня.

Сестра, на удивление, сдержалась, только укоризненно посмотрела на меня. Но за нее вступился Кум:

– Ксения Георгиевна, брат у вас ну полный придурок. Я за то время, что провел с ним, чуть его не застрелил с досады.

– А досада называется белая горячка, – вставил я.

– Да, Сергей Иванович, я знаю, что у брата проблемы с психикой. У него тяжелый случай вялотекущей психической болезни. От него даже жена ушла, не выдержала. Очень, кстати, хорошая женщина, – сказала сестра спокойно, – И хватит. Давайте о деле. Расскажи, что нашел.

– Я тебе уже все рассказал. То, что ты мне дала, сочетание этих нуклеотидов, оказалось компьютерным вирусом, который я сам написал пару месяцев назад. Сам, собственноручно. Как это получилось, я объяснить не могу, но за базар отвечаю.

– Послушай, может, у тебя компьютер засорился? – тихо спросила сестра.

– Это что, унитаз, по-твоему? Засорился, – взнегодовал я. – В нуклеотидах функция программного языка, выраженного четырьмя знаками. Это не случайность. Я объяснял Малюте, что текст на суахили можно записать русскими буквами, и если не знаешь суахили, то ничего не поймешь, но если знаешь, то русские буквы не помешают.

– Слышь, ты, вредитель, задолбал ты своим сухили, – бесцеремонно влез Кум.

– То есть ошибки быть не может? – серьезно спросила сестра.

– Нет, – отрезал я.

– Как ты это объяснишь? Как вирус, написанный тобой, оказался в вирусе гриппа, да еще с собачьими генами? И все это распространяется среди людей!

– Я уже сказал, что объяснить не могу. Но за факт ручаюсь. А что, как и почему – понятия не имею. Можно, я поеду домой? Спать хочется. И потом хотел к родителям заехать.

– Да, езжай спи. Я попробую найти объяснение. У меня есть несколько добровольцев, которые готовы отдаться на благо науки.

– Лучше бы ты сама кому-нибудь отдалась. А то родители ждут внуков, а у меня семейная жизнь иссякла. И жена не ушла от меня, а я ее выгнал, потому что она мне изменила с Игоряшей.

– Светка – хорошая баба, это ты ее довел до такого, что она тебе даже с Игоряшей изменила. Надо же так довести женщину!

– Ладно, довел – не довел, теперь неважно, – философски заключил я. – Смотри, Малюта на твоем диване задремал. Эй, товарищ на боевом посту! Подъем. Труба трубит побудку!

Я толкнул Кума в плечо. Кум мгновенно открыл глаза.

– Надо же, так сладко задремал, а открываю глаза – твоя рожа, – пробурчал Кум.

– Поехали. Добросишь меня до метро, тебе все равно сейчас делать нечего, пока магазины не откроются. Тебе же новый телефон нужен, – злорадно сказал я. И краем глаза поймал любопытный взгляд сестры.

– Я думаю, мне потребуется дня три-четыре, чтобы разобраться. Я вам обоим дам знать, когда надо будет встретиться, – напутствовала нас сестра.