Новый путь - Валерий Большаков Страница 11

Первомайск, улица Чкалова

— Здравствуйте! — заглянув в дверь школьного комитета комсомола, я обнаружил инструктора райкома ВЛКСМ, в гордом одиночестве заполнявшего «портянку» ведомости. — А где комсорг?

Сухопарый инструктор оторвался от бумаг. На его узком, будто бы изможденном лице проступил явный интерес.

— А нету! — весело ответил он. — Володя Лушин отучился и выбыл, а нового никак не выберут.

— Упущение, — сказал я рассеянно.

— Согласен! — инструктор развел длинными костистыми руками. — В ноябре проведем отчетно-перевыборное. Вот только кандидаты что-то в очередь не становятся…

Задумчиво кивая, я оглядел кабинет. Без перемен.

У стены с гипсовым барельефом Ленина пылились знамена из пафосного бархата с золотым шитьем. Безыдейно загораживая красный уголок, громоздилась древняя аппаратура школьного радио — с самодельным микшером и роскошными наушниками фирмы «Сони». Старые стенгазеты, небрежно свернутые в рулоны, завалили подоконники двух широченных окон; в простенке чах мещанский фикус, а прямо напротив двери воздвигся огромный письменный стол на мощных тумбах. К нему, как ножку буквы «Т», пристыковали пару легковесных, тонконогих столиков, накрытых общей зеленой скатеркой.

— Понятно всё с вами…

— Слу-ушай… — комсомольский чин взял подбородок в горсть и откинулся на спинку. — Гарин? Я не ошибся?

— Просто Миша, — скромно представился я.

— Слушай, просто Миша, — вкрадчиво заговорил мой визави, — а ты не испытываешь желания впрячься в воз повседневности? Ты же у нас круглый отличник и будущий ученый — вон, Центр НТТМ организовал, в журналах о тебе пишут… Может, примешь бразды?

Подумав для приличия, я тряхнул головой:

— А давайте!

«Ты же сам этого хотел!..» — промахнуло в мыслях.

Заулыбавшись, инструктор привстал и пожал мне руку, перегнувшись через стол и опрокидывая пластмассовый стакан с отточенными карандашами «Тактика».

— Поздравляю со вступлением в ответственную и хлопотную должность секретаря школьного комитета комсомола, — с чувством сказал он. — Желаю счастья в работе и успехов в личной жизни! Кстати, рекомендуюсь — Серафим Палыч. Просто Сима!

— Да как-то неудобно… — изобразил я стеснение.

«Просто Сима» хохотнул.

— Вот когда я женюсь, — заговорил он жизнерадостно и назидательно вперемешку, — обзаведусь дачей, вредными детьми и злобной тещей, встану на очередь за «Жигулями», а изрядное брюшко компенсирует обширную лысину, вот тогда и зови меня по имени-отчеству! А пока я бегаю на воле, не окольцованный и незарегистрированный. Понимэ?

— Понимэ.

— Ну, раз понимэ, — построжел Серафим, — тогда зайди — обязательно! — в райком комсомола, ко второму секретарю. Николай Ефимович любит общаться с комсоргами лично, а не по телефону.

— Ладно, зайду, — сказал я покладисто. — Только, боюсь, погонят меня из комсоргов…

— С чего бы это? — задрал брови Сима.

— Формализма не выношу, — вздохнул я, шаря глазами по серым от пыли занавескам. — Мне б живое дело… Как на ударной комсомольской!

Инструктор заулыбался с прежней светимостью.

— Сработаемся!

Воскресенье 12 октября 1975 года, день

Ленинград, Владимирская площадь

Бежевая «Хонда» еле тащилась за неспешным коробчатым троллейбусом, лениво шевелившим усами токоприемников.

«Остановка! Ну, наконец-то…»

Усатый бело-синий «ЗиУ», мигая желтым глазом, подался к тротуару, и «японка» покатилась ходче, однако стрелка спидометра дрожала у дозволенных шестидесяти.

«Не хватало мне еще встреч с гаишниками!» — нервно подумал Дэниел Лофтин. Облизнув губы, он по очереди вытер о джинсы потные ладони.

На крайний случай громко разговорится, нещадно коверкая русский язык: «Я есть вице-консул Соединенных Штатов!» Милиционер козырнет ему и погрозит пальцем — мол, не нарушай больше, мистер… Но доводить до лишней засветки не стоит, проще соблюсти правила.

Лофтин аккуратно вывернул на Владимирскую площадь. Условное место «Влад».

Оглядевшись, припарковал машину багажником к церкви. На тайном языке «рыцарей плаща и кинжала» это значило — схрон заложен в Москве. А вот, если бы «Хонда» встала не задом к тротуару, а передом — закладка в Ленинграде, в укромном местечке на Обводном канале.

Разведчик усмехнулся: он еще не устал от жизни, как старички из генконсульства, и все эти шпионские уловки занимают его по-прежнему, будто и не кончалось скаутское детство. Да и не так уж много оборотов вокруг Солнца намотала Земля, пока Дэниел Макартур Лофтин ползал, ковылял и бегал за юбками!

Ах, если бы только не эта выматывающая нервотрепка…

— Be Prepared! ^[9] — прошептал вице-консул, взбадривая тряскую натуру.

Да и что такого опасного он совершает? Подумаешь, машину оставил на стоянке! Тоже мне, герой выискался… Вот закладки делать — это по-настоящему страшно. До дрожи, до икоты. За каждым углом, в любой тени мерещится группа задержания…

Благо, московские просторы — зона ответственности парней с «Чайковки», неразлучных Крокетта и Келли. Нынешний тайничок Винсент с Эдмундом заложили на «Аллее» — в Измайловском парке, на бережку Серебряно-Виноградного пруда. С виду — булыжник, а на самом деле — хитро сработанная посылка. Там и вопросник, и шифротаблицы, и таблетки для невидимых чернил… И тугая пачечка советских дензнаков. Куда ж без них?

Выйдя из машины, Дэниел почувствовал себя голым и уязвимым, словно моллюск без раковины.

«Терпи, шпион, резидентом станешь!»

Подхватив холщовую сумку, Лофтин запер консульское авто и дергано, как заводная кукла, зашагал к Кузнецкому рынку.

А голосистые пышечки-колхозницы уже узнают его, подумал Дэнни, отвлекаясь от напряга, и плотоядно ухмыльнулся. Заманивают напевно, выставляя «утрешнее» молочко и баночки с русским йогуртом. Называется varenets.

Сгоняя зажатость, вице-консул глянул на старенький «Ролекс» — изящное швейцарское изделие охватывало волосатую конечность. Четверть второго.

У агента «Немо» ровно полчаса, чтобы «снять» сигнал. Когда троллейбус выедет на площадь и завернет мимо станции метро «Владимирская», справа как раз откроется стоянка. Зри в корень, агент…

Тот же день, позже

Москва, улица Кировская

Аглауко напропалую ухлестывал за рыженькой из их группы, а вот Томаш изнывал от скуки и нетерпения. Шестой день они бродят с толпой туристов, старательно фотая достопримечательности да высматривая бородатых мужиков в ушанках, спаивающих «Столичной» медведей с балалайками.