Самый Лучший Ветер 2 - Артём Сергеев Страница 11

Ждали только представителей церкви, городской и военной администрации, но до десяти было еще несколько минут, так что все было в норме.

Тут Далин чувствительно подтолкнул меня в бок, и я очнулся.

— Слышал? — требовательно прошипел он. — Со Смирновым разговаривать не смейте, оставьте это мне. Не мешайте получать удовольствие.

— Нужен он мне тыщу лет, — тут же открестился я. — Разговаривать с ним ещё. А что случилось?

— А видишь, какой он смурной стоит? — указал мне гном глазами на грустного ресторатора. — Денежки подсчитывает, морда. Чуть не плачет. Ему, скотине, мало того, что Лара ему покровительствует, и лечит его самого и всю его семью с сотрудниками забесплатно. Я сейчас в основном про девок говорю. Грусть его взяла, смотри ты.

— Каков подлец, — серьезно подумав, оценил я Смирнова. — Куркуль самый настоящий. И что?

— А то, что он не унимается, — шепотом просветил меня злорадно предвкушающий свой будущий разговор с ресторатором Далин. — К Антохе подходил сегодня. Длинные речи говорил. Начал с того, что все это бесплатно, конечно, но только для Лары. На всех он никак не рассчитывал. Закончил тем, что попросил хотя бы извозчика за вчера оплатить, двадцатку требовал.

— Ого, — хохотнул я, представляя себе эту сцену. — И что Антоха?

— Антоха молодец, — одобрительно подпихнул юнгу локтем Далин. — Сообразил дураком прикинуться, мол, ему дяденьки в экипаже деньги не доверяют, но обещал передать. А сейчас он к Санычу подошел, Арчи расслышал, по магии-то. Сказал, что фуршет на всех, и поэтому пусть все и скидываются. Саныч не дурак, ко мне его отправил. Мол, гном за деньги отвечает. Ох, и повеселюсь я сегодня!

Мы все дружно переглянулись и заулыбались, и лишь один Антоха немного недоуменно, но это просто потому, что его тогда с нами в ресторации Смирнова не было. Далин успокаивающе подмигнул вдруг тревожно посмотревшему на нас ресторатору и похлопал себя по нагрудному карману, где у него обычно лежали денежки.

Было уже без пяти десять, и я заметил въезжающую на территорию летного поля какую-то кавалькаду из трех довольно дорогих и редких автомобилей.

— Начинается, — прошептал подобравшийся Арчи и обернулся, чтобы подбодрить Кирюху. — Трюмный, будь готов и держись веселей!

Кирюшка что-то согласно пискнул, а я вдруг заметил в глубине нашего ангара, в углу под самой крышей рассевшихся на подоконниках верхних окон и на помосте целую армию домовых во главе с Нилычем и Микентием. Я помахал им рукой, они мне в ответ, Лара это заметила, удивленно оглянулась, заулыбалась, но ничего не сказала.

Тем временем машины подъехали, и из них выползли на свежий воздух отец Николай, какой-то немолодой пузатый гном в гражданском костюме и кожаной черной папкой под мышкой, и еще, к моему удивлению, товарищ Семёнов в паре с командиром дружины в Белом Камне. Саныч охнул, отдал честь и побежал к нам в ангар еще за одним стулом.

Гости великодушно дали ему на это время, и место за трибункой занял одетый в форменный мундир командир местной дружины, при всех регалиях и с наградным оружием на боку.

Все подобрались и замерли, Лара отставила в сторону свой так и недоеденный десерт, и скромно уселась за столом. Часы на здании аэровокзала отсчитывали последние секунды до десяти, потом раздался один звонкий удар в колокол, и председательствующий, одетый в цивильное платье гном, объявил церемонию открытой.

— Товарищи! — зычным голосом на всю округу начал свою речь командир. — Дружинники! Лётный состав! Персонал охраны аэродрома! И все присутствующие! От имени князя! И по его поручению! Поздравляю вас с участием в церемонии награждения высокой княжеской наградой присутствующего здесь героя! Члена экипажа «Ласточки», трюмного Кирентия Кузьмича! Где он сам, кстати?

Успевшая подняться и подойти к «Ласточке» Лара на руках вытащила из дирижабля смущенного в край, но упрямо сжавшего губы и на все готового Кирюшку. Она аккуратно поставила его перед нашей командой на заранее подготовленную подставочку и встала так, чтобы быть между нашим домовым и отцом Николаем. Тот укоризненно на нее покосился, но ничего не сказал. Напрягшаяся было Лариска погрозила ему еще лапкой, и Кирюшка воспрял духом и успокоился совершенно.

— За героизм и самоотверженность! — продолжил командир, перед этим с интересом рассмотрев нашего трюмного. — По именному указу князя! Приказываю наградить домового Кирентия Кузьмича медалью «За отвагу», и сообщить ему о пожалованной свыше фамилии Ласточкин! Признать его нечистью зело полезной и на этом основании не подлежащей святейшему суду, а только княжескому, о чем внести записи в церковные, судебные и дружинные реестры! И присвоить ему высокое звание рядового дружины в отставке! Товарищ рядовой запаса Ласточкин, для награждения выйти из строя!

Лара осадила рванувшегося было вперед Кирюшку, и сама вышла на получение медали.

— Ну, или лицо, им на то уполномоченное! — быстро поправился командир, глядя на эльфийку, и перевел взгляд на нашего трюмного. — Уполномоченное?

Кирюшка быстро согласно кивнул, и Ларе вручили открытую неуставную коробочку из красного дерева с серебряными рунами, в которой на бархатной подушечке сияла серебряная же медаль на гвардейской ленточке, прошитое снова же серебряными нитями красное удостоверение и черные погоны рядового. Лара обернулась, показала все это сверкающее свежим серебром великолепие, и Кирюшка понял, почему его не пустили вперед.

Потом быстро, но очень торжественно выступил гном из администрации, и вручил Ларе почетную грамоту на имя Кирентия Ласточкина. За ним встал отец Николай, при этом спрятавший руки за спину, чтобы никого из присутствующих случайно не благословить, и затеял недлинную, но очень хорошую речь.

Он говорил что-то о настоящем героизме, который проистекает из смирения и послушания, и этим самым он отличается от ненастоящего героизма, который вообще не пойми что. О том, что только подвиги на пользу общества хороши, и что только общество за это щедро вознаграждает. О том, что геройствовать необходимо лишь идя на помощь другим или выполняя свой долг, а так вообще надо быть умным и послушным, никуда не лезть и слушать старших, которые лучше знают. У меня возникло странноватое ощущение, что текст ему писали Нилыч с Микешкой.

Я перевел взгляд в дальний верхний угол ангара, откуда во все глаза за действом наблюдали нечистики, и понял, что речь святого отца проняла их всех до печенок, в отличие от слушателей на поле. Я невольно хмыкнул, и наметил себе рассказать об этом отцу Николаю при случае. Во всяком случае, более благодарных слушателей у него сегодня не было. Микентий, так тот вообще возбужденно тыкал лапкой в сторону трибунки, и тряс всех рядом находящихся, как будто призывая домовых немедленно проникнуться этой речью. Нилыч же одобрительно кивал в такт всем словам отца Николая и поглядывал на подопечных, внимательно следя, все ли домовые прочувствовали их смысл. Оба они прямо светились от восторга и всем своим видом показывали — а мы вам что говорили? Честно говоря, я и не заметил, когда Микешка успел стать правой рукой Нилыча, но то, что эти двое спелись и теперь держали всю свою команду в ежовых рукавицах, было понятно без слов.