Граница лавы  - Алекс Орлов Страница 11

– Присядем, – сказал он и сел за свой стол. Клейн подошел ближе и сел неподалеку.

– Они имеют отношение к нашей операции? – спросил он.

– Никакого. Просто нам не повезло. Но в конце концов повезло, я полагаю, они сюда больше не вернутся, мы для них слишком неудобная добыча. Жесткие очень.

– Ладно, что с этим Брейном? Мы еще будем к нему приклеены?

– Надеюсь, нет.

– Что за игры с ним ведутся, сэр?

– Я не могу тебе ничего рассказать, поскольку никаких сведений о нем не получал. А если бы получал, тоже ничего бы не сказал, но я скажу, что я предполагаю, и это не будет никаким нарушением. Ты слышал когда нибудь об адмирале Айке?

– Никогда, сэр.

– Оно и к лучшему. Он был в пятерке первых руководителей Империи. И каким-то образом этот парень с ним связан.

– Но ведь этого Айка давно нет, правильно?

– Правильно.

– Так почему бы просто не повязать этого Брейна и не доставить куда нужно? Зачем эти танцы с маршрутными листами, толкотня со Стратегической разведкой?

– Скорее всего, «стратеги» имели дело с этим Брейном раньше нас. И сейчас тоже ввязались в эту игру. Но они, как и мы, стараются этого Брейна лишний раз не кантовать, значит, он чисто физически имеет какое-то значение. Так что пусть получает рекомендации по маршрутам, катается в свое удовольствие и думает, что все в порядке.

– Но он же не идиот? Он давно понял, что его будут пользовать по полной. Я в этом уверен.

– Скорее всего, так оно и есть. Но, похоже, там, наверху, ни у нас, ни у «стратегов» никакого решения еще не приняли.

13

Двух полковников – канзаса и молчаливого гоберли, которые еще недавно пытались развести сотрудников местного бюро на обвинение в государственной измене, – срочно вызвали в отделение Комитета внутренней безопасности. Комитета, название которого в стенах ИСБ старались не упоминать, а если и упоминали, то лишь вполголоса.

Комитет не занимался нечистыми на руку сотрудниками, которые не упускали случая стащить казенные деньги, он также не занимался теми, кто был не прочь продать секретную информацию. Комитет занимался заговорами в среде высшего руководства службы, однако случалось и так, что в его стальные клещи попадали незначительные сотрудники, которым не повезло оказаться в неподходящее время в неподходящем месте. Поэтому один только вызов на беседу в Комитет уже провоцировал пересуды и в корне менял отношение к сотруднику, побывавшему там.

Редко кто, однажды побывавший в Комитете, затем рассказывал, что там с ним происходило, однако на всякий случай его старались избегать, ограничиваясь только служебными контактами.

И вот вызов в Комитет обрушился на двух старших офицеров, прибывших из центрального региона Метрополии с инспекционной проверкой.

Они готовились проверять, выявлять, обличать и карать, однако по истечении всего двух суток попали под колпак Комитета.

– Как думаешь, Барни, почему мы? – одними губами прошептал канзас.

Гоберли посмотрел на него, потом на водителя и сидевшего с ними сопроводителя, фактически исполнявшего роль конвоя. Потом вздохнул и, не ответив, стал смотреть в окно, не вполне осознавая, что он там видит. А видеть он мог высокие здания правительственных департаментов, которыми были плотно застроены центральные кварталы города. Министерства, управления, финансовые центры щеголяли друг перед другом отделкой фасадов, пластиковой лепниной под мрамор, высоким крыльцом и кованой оградой, однако все они отступили на задний план, когда машина подъехала к территории Комитета, где административные и следственные корпуса располагались в глубине огромного парка, расположенного на самой дорогой земле города.

Наверняка внутри парка было очень красиво: дорожки вымощены пиленым камнем, кусты изысканно подстрижены. Разбитые по всему парку клумбы радовали глаз пестротой благоухающих цветов. Однако оба задержанных офицера ничего этого не воспринимали, оцепенев от предчувствия скорой развязки.

Возле невзрачного серого корпуса машина остановилась, прибывших офицеров разделили и сразу отвели на допрос.

Канзас был очень напуган и не чувствовал под собой ног, однако он удивился тому, что его, полковника ИСБ, пришел допрашивать лейтенант-суперколвер.

– Вы будете меня допрашивать? – не узнавая собственного голоса, уточнил полковник.

– У нас не используется слово «допрос», мы предпочитаем называть это беседой.

– Что ж, я готов. И… я всегда был лоялен к власти и имперскому укладу. Я патриот уже давно и последние годы все больше.

Лейтенанта не удивил подобный лепет, в этих стенах случались монологи и более интересные, к тому же такие длинные и эмоциональные, что приходилось прибегать к помощи тренированной охраны и даже специальных препаратов, способных остановить бесконечный фонтан слов.

Выждав, когда канзас переведет дух, лейтенант сказал:

– Ответьте мне, полковник, на простой вопрос: кто и при каких обстоятельствах приказал вам вмешаться в деятельность группы подполковника Саймона?

– Э-э… минуточку, дайте минуточку, – попросил канзас. – Ага, вспомнил. Я уже могу говорить?

– Говорите.

– Согласно ежегодному плану проверки мы выдвинулись на инспектирование очередного сектора наших бюро.

– Что за тема инспектирования была в этот раз?

– Э-э… Сначала темы не было, и мы решили пройтись по прошлой.

– Что за тема была в прошлый раз?

– Сингулярность в локальных точках аудиомагнитных возбужде… Хотя нет, простите, это от волнения что-то другое выпрыгивает. Так, вспомнил – финансовая дисциплина, да! Финансовая дисциплина в операциях прикрытия. Это очень важная тема, поскольку там сотрудникам приходится работать с наличными, а там, где наличные…

– Когда была получена новая тема инспекции?

– Новая тема была получена сразу после состоявшегося заседания Верховного Правительства. «В единстве и единении наша несокрушимая сила» – это был главный тезис. И мы стали работать по этой теме.

Полковник начал исходить поˊтом, и следователь, достав из выдвижного ящика пачку салфеток, бросил их на стол.

– Благодарю. Тут у вас душновато, если честно… – пробормотал полковник, заискивающе улыбаясь, после чего стал торопливо промакивать лицо. Справа от него, в полутора метрах, стояла корзина с мусорным конвертером, и полковник бросил использованную салфетку, но та, отскочив от края корзины, упала на пол.

– Тысяча извинений! Тысяча извинений! – воскликнул он и, вскочив, поймал злосчастную салфетку и отправил по назначению. При этом он отметил, что корзина с конвертером слишком велика для использованных салфеток. Да и конвертер загудел так натужно, будто готов был уничтожить что-то массивное. Так что же бросают в такой мощный аппарат?