Пенсионер. История третья. Нелюди - Евгений Мисюрин Страница 10

Не далее пятидесяти метров от нужного поворота сзади послышался натужный рёв мотора. Юраба обернулся и увидел несущийся прямо на него золотистый Порше. Он попытался шагнуть в сторону, но запнулся за камень и упал в кювет. В этот же момент послышался сдвоенный звук выстрела, по голове чиркнуло что-то горячее. Японец в падении перевернулся на спину и больно ударился о землю. Но смог собраться, поднять пистолет и сделать наугад несколько выстрелов. Взвизгнули тормоза, мотор несколько раз чихнул и заглох.

Над дорогой воцарилась тишина. Даже птицы, которые ещё минуту назад перекрикивались, комментируя каждый шаг японца, притихли в ожидании, чем кончится эта схватка.

Юраба осторожно высунул голову из травы и огляделся. В трёх метрах перед ним, задрав левое заднее колесо, как собака ногу над кустом, стоял, уткнувшись носом в кювет, золотистый Порше. Водительская дверь его была вся в дырах. Возле машины валялась такая же двустволка, как и те две, что японец получил от патруля.

Сам патруль не заставил себя ждать. Уже через минуту песочно-жёлтый Хамви остановился, не доехав до Юрабы каких-то пять метров.

– Рассказывай, – безапелляционно приказал старший, даже не выходя из машины.

– Я шёл на стрельбище. Сзади на большой скорости подъехал этот автомобиль, и в меня выстрелили. Я упал, а в падении произвёл несколько выстрелов в ответ. И вот, – Юраба виновато указал рукой на задранный бампер золотистой машины.

– Да, сержант, – заговорил вдруг водитель патрульного автомобиля. – Я сам слышал. Сначала прозвучал двойной ружейный залп, а пистолетные уже потом.

– Ты такой умный, Уолтер? – насмешливо спросил старший. – Думаешь, я глухой? Чтобы впредь не умничал, иди проверь автомобиль.

Водитель, кряхтя, слез со своего места, открыл заднюю дверь Порше, заглянул, затем открыл переднюю, на коленках забрался почти целиком внутрь и через минуту вылез, держа между пальцами пластиковую карточку.

– Виталий Волк, – прокричал он.

– Мне плевать на его имя, – пробурчал в ответ сержант и повернулся к японцу. – А тебя как зовут, стрелок?

– Юраба Ринеру, – с достоинством ответил тот, расправив плечи.

Сержант полистал планшет, ещё раз посмотрел на Порше, затем на гордо стоящего Юрабу, и заметил:

– За сегодня это уже второе нападение на тебя. Причём, нападают одни и те же люди. Я правильно понимаю, что его дружков ты уложил десять часов назад?

– Они напали на меня по пути с базы. С такими же винтовками – японец показал на лежащую в пыли двустволку.

– Это не винтовка. Это охотничье ружьё. Кстати, у тебя кровь на голове. В тебя попали?

– Похоже, что да, сэр.

Сержант вышел из машины, и встал возле японца, возвышаясь над ним на полторы головы.

– По всем правилам я должен оказать тебе первую помощь, но делать уже ничего не надо. Дробь чиркнула по коже и кровь давно остановилась. Ничего страшного. Но теперь, если вздумаешь отпустить волосы, у тебя всегда будет готовый пробор.

Он хохотнул, и тяжело забрался обратно на сиденье.

Подошёл водитель, сел на своё место и насмешливо сказал японцу:

– Кстати, если надеешься выгодно продать машину, то зря. Это не Порше. Это его китайская копия – Б35.

Он развернул Хамви обратно.

– Зайди в банк, – прокричал сержант, не вставая с места. – Я выписал тебе за этого недоумка тысячу экю премии.

Водитель нажал на сигнал, в очередной раз распугав птиц, машина взревела двигателем и запылила в сторону ворот.

Новая Земля. Территория Американской Конфедерации. Форт-Джексон. 26 год, 4 месяц, 17 число. 06:15

Я не спеша вёл мопед по затихшему городу и размышлял. Вокруг стояла почти абсолютная тишина. Солнце только-только протягивало лучи над горизонтом, разгоняя предрассветную серость розовыми сполохами. Небо градиентом переходило от абсолютно чёрного цвета в смесь оранжевого, розового и белого.

Городок спал. Похоже, что и сторожевые собаки в этот час легли отдохнуть, потому что за весь путь я не слышал лая даже вдалеке. Несмотря на усталость после бессонной ночи, шёл пешком, ведя мопед за руль, потому что было бы кощунством нарушать мирную, патриархальную тишину грохотом мотора.

Я брёл к гостинице, вспоминая знойные ласки пышнотелой Рут Эндрюс. Судя по всему, случайные связи здесь не приветствовались, и, приди я на час или два раньше, вряд ли меня оставили бы на ночь. Да и тот факт, что под утро, зевая, доктор всё-таки выпроводила меня в гостиницу, тоже говорил о многом.

А для меня это была первая связь за полтора года. Первая женщина после смерти Жанны. До этой ночи я и глядеть боялся в сторону девушек, несмотря на их частое внимание. Всё время казалось, что стоит мне с кем-то связаться, и её постигнет такая же печальная участь.

Ещё полгода назад, в Русской Республике, лаборантка Андрея Александровича, кубинка Эмилия Родригес, несколько раз намекала мне, что ждёт приглашения на ужин, переходящий в завтрак. Но я усердно делал вид, что не замечаю знаков внимания. Тогда казалось, что общение с любой девушкой будет предательством по отношению к погибшей жене.

С этими мыслями я добрался до длинного одноэтажного здания гостиницы, как пошутил Семёнов, сельского типа, нашарил в кармане ключ, и вошёл в тёмный номер.

Сразу же в нос ударил запах свежей крови. Я включил свет, и увидел распластанную на кровати обнажённую девушку. Горло её было перерезано, кровь залила подушку и одеяло. Одежда комом лежала на полу, щёки несчастной были расцарапаны, грудь и шея в синяках. В деревянной стене, проткнув её тонкой длинной шпилькой, торчала лёгкая серебристая туфля.

Дыхание перехватило, я привалился к стенке, пытаясь унять внезапно застучавшее сердце.

Через минуту, немного успокоившись, присел на корточки и обдумал положение.

Проституток в городке не водилось – нравы в Форт-Джексоне достаточно патриархальны. Кому нужна продажная любовь, едет за ней в Нью-Рино, благо всего двести километров. Значит, убитая – добропорядочная девушка.

Вещи! – вспомнил я. Мы с профессором оставили почти всё в эфиролёте, но кое-какие вещи всё-таки перенесли в гостиницу.

Сумка с одеждой стояла в шкафу нетронутая. Я огляделся, и тут же увидел мой складной нож, который использовал чтобы порезать хлеб и так далее. Он лежал на тумбочке разложенный, лезвие было в крови.

Кто-то всерьёз хочет меня подставить, пришёл я к единственно правильному выводу.

В этот момент с улицы послышались торопливые многочисленные шаги и громкие голоса. Я скользнул в транс и послушал окружающее пространство. К гостинице с обеих сторон приближались не меньше двух десятков мужчин. От всех них веяло злобой. Несомненно, у каждого с собой винтовка. И идут они не для того, чтобы пожелать мне доброго утра.