Неживая вода - Елена Ершова Страница 10

Однажды Игнат полез доставать крупу и с огорчением обнаружил, что в одном из мешочков прогрызена дыра. Но мышеловок в доме не было, и пришлось идти на поклон к соседям.

– Дам, отчего ж не дать? – живо откликнулась тетка Рада. – И ты сделай милость, Игнатушка. Крыша на бане прохудилась, не посмотришь ли? – ее голос стал просящим, ласковым. – Муженек мой там с самого утра торчит, да разве с тобой в плотницком умении сравнится?

– Посмотрю, – не стал отказывать парень. – Мне не в тягость.

– А мы уж отблагодарим! – обрадовалась Рада и во всю силу своих легких принялась звать мужа.

Игнат привык подходить к работе со всей ответственностью, поэтому задержался у соседей до обеда. Добрая Рада накормила его знаменитыми щами, приговаривая, какой Игнат тощий да как бы ему хорошую невесту найти.

– Ты бы к фельдшерице нашей присмотрелся, что ли, – под конец сказала она. – Такая девушка! И красавица, и умница!

– Вот потому, что умница да красавица, на меня-то и не поглядит, – вздохнул Игнат. – Да и не видно ее сейчас в Солони. Здесь ли?

– Здесь, у Боревичей младшенький скарлатину подхватил, так от него не отходит, – Рада одобрительно покачала головой. – Вишь, добрая какая? Не девка – сказка!

Игнат расплылся в улыбке, а потом смутился и снова полез на крышу.

«Добрая, – думал он. – Надо бы ей звонок починить. Попрошу помощи у дяди Касьяна, он в электричестве поболе меня разбирается».

На душе стало весело и тепло. Серые облака над головой истончились, посветлели. Игнату даже показалось, что сквозь их плотную завесу проглянуло плоское блюдце солнца. Близилась весна, и пусть еще злились холодные ветра, пусть снегопады заваливали дорогу, одно оставалось неизбежным – февраль медленно и неуклонно близился к концу. А значит, и страхи скоро останутся в прошлом.

Игнат так заработался, что от усердия с его носа скользнула прозрачная капля. Он сконфуженно утерся рукавом и огляделся испуганно – не заметил ли кто? Но на крыше Игнат был один – тетка Рада ушла в избу готовить ужин, ее муж Егор выстругивал во дворе стропила.

Как раз в это время в конце улицы показался внедорожник.

Он несся на предельной скорости, и рев двигателя сиреной взрезал воздух.

«Как будто черти за ним несутся», – сказала бы бабка Стеша.

Поравнявшись с забором, автомобиль резко затормозил. Из кабины, подхватив с сиденья ружье, выпрыгнул местный егерь, Мирон Севрук, и таким его никогда еще не видел Игнат. Егерская шапка заломлена на затылок, рукав фуфайки перечеркивали рваные прорехи, будто Мирон в спешке продирался сквозь кустарник.

– Ну, Егор! Дождались! – еще от забора закричал егерь, потрясая ружьем. И даже с крыши Игнат видел, как побелели костяшки его пальцев. Лицо у Мирона тоже было белым от напряжения, в голосе слышались визгливые нотки. Игнат на крыше замер, и предчувствие недоброго кольнуло под ребра.

– Что такое? – флегматично отозвался Егор, ухмыляясь в усы и не отрываясь от рубанка. – Черти за тобой гонятся, что ли?

– Черти как есть, – закивал Мирон. – Знак я увидел, Егор. Вот что.

– Это какой такой знак? – Егор наконец поднял голову, и ухмылка сползла с его лица.

– Тот самый знак, – с нажимом произнес егерь. Он понизил голос и нервно огляделся по сторонам, словно ожидая, что преследующие его черти сейчас выпрыгнут из-за забора.

– Обходил я капканы с утра, – вполголоса заговорил Мирон, – на опушке леса и увидел. На сосновом суку черный вепрь висит. Пузо разрезано, и потроха вывалены, к земле свисают.

Рука Игната разжалась, и гвозди посыпались в прореху, но их паденье заглушил толстый слой теплоизоляции.

– Балуется ребятня. В соседних Малых Топях недавно хулиганили, избы поджигали, потом в лесах куролесили, – отмахнулся Егор, но уверенности в его голосе не было.

А Игнат вспомнил, как рассказывал дед Ермола, будто в прошлом году Матвею, одному из солоньских охотников, вепрь бедро клыками исполосовал, даже в уездный госпиталь возить пришлось.

– Говорю тебе, не ребятня это!

Егерь взмахнул руками, и ружье описало в воздухе дугу. Егор инстинктивно отпрянул.

– Самое жуткое знаешь что? – продолжил Мирон. – От потрохов еще пар шел. Стало быть, совсем недавно его вздернули. Знали они, что я там пройду, понимаешь? Знали, и уж расстарались на славу!