Демон - Евгений Щепетнов Страница 10

Только не приставай к мужчинам. Мужеложцев в трактире Лайама очень не любили, даже если они собирались оставить здесь целое состояние. Никто не знал, почему у Лайама такая неприязнь к мужеложцам – деньги ведь не пахнут. Поговаривали, что в детстве над ним совершил насилие сосед-пьяница, и с тех пор Лайам люто ненавидел красавчиков с вкрадчивыми манерами и смазливым личиком. Вот только никто не осмеливался спросить трактирщика – правда ли то, что о нем рассказывали? Ну… о насилии, о том, за что он так не любит смазливеньких красавчиков с вкрадчивыми манерами. Почему никто не осмеливался? Потому что Лайам был весьма могуч и крупен и ударом кулака мог вышибить мозги быку, что уж там говорить о глупых собеседниках, треплющих поганым языком!

Все знали: если он вдруг заподозрит, что посетитель мечтает не о женских задах… лететь этому клиенту с крыльца так, будто его унесли в воздух драконы, да и бросили с небес, поднявшись выше самой высокой горы! Ибо нечего делать в приличном заведении тем, кто занимается богопротивным делом, осуждаемым Создателем в одной из своих проповодей: «И сказал Создатель: это противно человеку, и это есть грех!»

Впрочем, дальше было сказано, что нет грехов неотмолимых, кроме бунта против Храма и самого Создателя, но это уже другой вопрос, никакого отношения не имеющий к правилам поведения в трактире «Добрый стол». А их тут было, в общем-то, не много: вовремя плати за заказ, не ломай мебель, не мешай другим посетителям, не воруй, не обижай шлюх, не будь мужеложцем и… выполняй то, что от тебя требует хозяин заведения (параграф первый).

Когда на пороге трактира появился бледнолицый красавчик, на него никто не обратил внимания. Компания из четырех возчиков, ожидавшая бригадира, отправившегося в контору по найму за очередным заказом, была занята игрой в кости. Купец, страдающий с похмелья, сидя в углу, заливал горе кувшином пива – у него вчера украли мешок пряностей, что полностью обнулило прибыль минимум за месяц работы, да две девицы с помятыми бледными лицами ночных жительниц вяло трепыхали ложечками в больших фарфоровых чашках, сумрачно поглядывая вокруг, не особо надеясь, что днем появится достойный клиент, способный оплатить хотя бы минимум их древних услуг. Само собой, только совсем уж изголодавшийся по женской ласке мужчина потратит дневное время на такое бестолковое времяпровождение, как кувыркание с платной бабой. День – для работы, вечер – для развлечений, это твердо знали все, от мала до велика. Но что поделаешь, профессия накладывает отпечаток, потому их глаза блуждали по залу, возвращаясь к входной двери, источнику неожиданностей – хороших или не очень, это уж как боги рассудят.

Завидев бледнолицего парня, девушки насторожились, будто охотничьи собаки, сделавшие стойку на дичь, но тут же расслабились – нет лучшего психолога, чем профессиональная шлюха, и нет другого такого человека, который способен за секунду оценить социальный статус и посчитать монеты в твоем кошельке, кроме этой самой шлюхи. Или же специально обученного тому человека – лазутчика, шпиона либо агента тайной службы.

Впрочем, девицы могли бы на равных в этом деле соревноваться с лучшими из лучших тайных агентов, и они тут же поняли – ловить нечего, парень беден, как храмовая мышь. Куртка на его широких плечах была мятой, старой, в темных, как от крови, пятнах, штаны коротковаты, будто он не так давно вырос, вытянулся, а на новую одежду денег не хватало. На поясе никаких кошелей, дорогих кинжалов и ножей, и уже тем более – никакого меча, а раз нет оружия, значит, защищать ему просто нечего. Безденежный попрошайка, забредший в трактир в расчете на вчерашние объедки за простую работу.

В трактире всегда много работы – дрова сгорают моментально, их надо нарубить, воду тратят бочками, ее надо начерпать, да мало ли работы в трактире, в котором хозяин экономит на всем, становясь за прилавок, когда наступает вечер. Хочешь выжить во время послевоенного обнищания – делай все сам или нанимай слуг за жалкие гроши!

Парнишка осмотрел зал, неспешным шагом прошел к свободному столику в углу заведения, сел так, чтобы видеть дверь. Одна из девушек, наблюдавшая за ним и признавшаяся самой себе: «Красавец парень! Иэхх… такому я бы и сама заплатила!» – слегка нахмурила брови. Ей было уже двадцать пять лет, и занималась она своим промыслом с десяти. Видала всякое, потеряла три зуба и точно знала: кто садится спиной к стене, лицом всегда ко входу, тот ежесекундно ожидает нападения. Так ей рассказывал один мужчина, агент на службе королевства, поскольку она время от времени давала ему сведения об интересных клиентах, а еще – то, чего хочет получить от женщины каждый мужчина, будь он агентом или портовым грузчиком. Он же взамен прикрывал ее в некоторых особо щепетильных делах – если ее вдруг обвинят в пропаже части денег из кошелька подвыпившего клиента либо в краже безделушки, потерянной загулявшим пропойцей во время своих дурацких падений на землю.

Для таких «потеряшек» в порту было немало лавчонок, в которых не спрашивали, откуда взялась та или иная вещь, даже если на ней бурая плотная корка, так похожая на высохшую кровь.

Парню было лет семнадцать, может, чуть больше, и на лице его блуждала полуулыбка довольного собой человека, – возможно, он просто идиот. Нормальный человек не может быть всегда собой доволен, особенно в такую жару, нацепив на себя длинные штаны и суконную куртку, похожую на куртки солдат.

Дождавшись, когда парнишка усядется на место, подавальщица, симпатичная девушка немного за двадцать (она так говорила своим ухажерам, на самом деле «немного» составляло шесть лет довольно-таки нелегкой жизни, почти не оставившей следа на ее милом лице), легким шагом отправилась к новому посетителю и, подойдя, состроила на личике самую обворожительную гримаску:

– Молодой человек желает поесть? Что именно? Есть пироги, наша кухарка печет пироги с олениной – очень вкусные, недорого! Баранья нога со специями – это блюдо славится на всю округу! Специально за ним приезжают! Яблоки в меду! Вино! Пиво! Что желаете?!

Парень уставился в лицо девушки ярко-синими глазами, на его физиономии блуждала полуулыбка. Он будто не понимал, что от него хотят, и подавальщица вздохнула – идиот! После войны появилось множество ветеранов, которых трахнули по башке либо зацепили боевым заклинанием, что и выбило из них последние мозги. Подавальщица хотела уже позвать трактирщика, отсыпающегося в комнате за кухней, когда парень вдруг подал голос, с видимым трудом проталкивая слова через пересохшую глотку:

– Мне бы… поесть! Поесть! У меня есть деньги… деньги! Я не знаю – хватит, чтобы поесть?

Парнишка сунул руку в карман и достал горсточку медяков, среди которых сиротливо белел один маленький белый кружочек. Монеты парень высыпал на стол, широко, белозубо улыбнулся и вдруг сказал:

– А ты красивая! Ты женщина, правда же? Девушка! Красавица!

Подавальщица подняла брови, не зная, что сказать, оглянулась назад, на ухмыляющихся шлюх, хотела сказать что-то резкое, но вдруг осеклась, глядя в безмятежно-голубые глаза юноши. Защемило сердце, стало печально на душе – она вспомнила парня, с которым встречалась целый год и который ее искренне любил. Он завербовался в армию – сказал, что заработает капитал, вернется, откроет лавку и женится на Ламии, заберет ее из трактира, и они заживут вместе, семьей.