Зона бабочки - Алексей Корепанов Страница 10

Но это было потом. А тогда, вернувшись домой, Герман долго не мог уснуть.

До него наконец дошло: он — особенный. У него есть некий дар.

Он еще не знал, что ему делать с этим своим даром, какую выгоду из него можно извлечь — и никому о нем не говорил: ни друзьям, ни маме. Дар пока был сродни красивой безделушке, которую не знаешь для чего приспособить.

Да, он не знал, но усиленно напрягал извилины, катал все свои мозговые шарики и ролики — и весной приступил к тренировкам. Не дожидаясь, когда гора соизволит явиться, Магомет сам пошел к ней.

Полигонов для таких тренировок было в городе предостаточно. Герман выбрал Волгу. Мартовский лед был хрупок, народ уже не отваживался ходить через реку напрямик, чтобы не делать крюк до моста, и даже бесшабашные рыбаки смотали свои зимние удочки. Зато оставили после себя множество лунок, еле затянутых весенним ледком и припорошенных весенним же снежком. Бродить в такое время по волжскому льду — все равно что гулять по минному полю. Правда, мина все-таки оставляла возможность выжить — даже если лишишься ног. А вот если провалится под тобой лед — надежды на спасение практически нет. Самому не выбраться, в холоднющей воде долго не продержаться, а на помощь никто не придет — кому захочется идти на дно вместе с тобой? Да и кто увидит темным вечером угодившего в воду человека?

Герман знал, чем может кончиться его затея, но отступать от задуманного не собирался. Возможно, это и был его шанс, возможно, именно там, на подтаявшем льду, ему и предстояло лицом к лицу столкнуться с Кайросом — ведь не только по Древней Греции носился этот юный бог.

Впрочем, Герман не намеревался делать все с бухты-барахты, пороть горячку и соваться в воду, не зная брода. Он был хладнокровным и расчетливым парнем, уже успевшим уяснить для себя, что такое разумная осторожность.

Начинал он свои тренировки чуть ли не у самого берега и всегда имел при себе шест, который хранил под старой лодкой на берегу. Цель тренировок была ему ясна: он хотел окончательно убедиться в безупречности «внутренней сирены» и научиться как можно быстрее реагировать на опасность.

Постороннему взгляду открылась бы такая картина: темное небо вверху, пустое серое ледяное пространство внизу, обрамленное прерывистыми цепочками фонарей, горящих на набережных правого и левого берега. Освещенные окна домов. Движение огней на далеком мосту — трамваи, грузовики, легковушки. И бродит в полумраке по льду какая-то фигура в спортивном костюме, с длинной палкой в руке, забираясь все дальше от берега по ненадежному размякшему покрову, то ускоряя шаг, то резко останавливаясь и пятясь или выписывая непонятные зигзаги, как при слаломе.

За неделю Герман научился справляться со страхом, понял, что сирене можно безоговорочно доверять, и приобрел навыки быстрого реагирования. Он уже не просто ходил, а бегал до середины Волги, безошибочно огибая невидимые лунки и те места, где лед был слишком тонок и не выдержал бы его веса. Не семь потов с него сходило, а сто семьдесят семь, и домой он возвращался совершенно обессиленный. Мама же была уверена, что сын по вечерам бегает вокруг квартала, готовясь к районной спартакиаде школьников, — так сказал ей Герман.

За эти дни он сумел также развить в себе способность переходить в состояние сверхготовности, когда внутреннему взору одновременно открываются все опасные места — и близкие, и довольно далекие, — и тело само, словно без участия сознания, не только выбирает оптимальное направление движения, но и начинает двигаться, не дожидаясь команды мозга.

В глубине души Герман понимал, что невозможно было добиться такого эффекта за каких-то семь дней — слишком уж малый срок. Но, с другой стороны, именно это свидетельствовало: он — именно особенный. Этакий сверхчеловек, пусть и в первом приближении.

Тренировки закончились, когда на восьмой вечер он вообще не смог выйти на лед: сирена просто не пустила, начав завывать, как только он приблизился к кромке берега.

А ночью начался ледоход.

И опять же — Герман теперь знал наверняка, что обладает необычными способностями, но как распорядиться ими с пользой для себя? Уворачиваться от ударов в горсадовских драках? Это была, как представлялось ему, несколько не та польза. Не помешает, конечно, но не то, не то…

Однако зацикливаться на этом он не стал, а жил себе дальше — разных дел по-прежнему хватало.

Но уже на следующий год все ему стало ясно насчет собственного дальнейшего жизненного пути. Среди только что поступивших в мамину библиотеку новых книг оказался сборник Владимира Богомолова с повестью «Момент истины». Герман за один присест проглотил эту захватывающую историю о бойцах СМЕРШа и понял: вот оно! Тогда он еще не видел фильма «Рэмбо». А потом Сталлоне станет чуть ли не его кумиром.

Конечно, никакого СМЕРШа давным-давно уже не существовало, но ведь должна же была оставить эта структура какое-то потомство?

Вскоре, в военкомате, когда пришла пора обзаводиться приписным свидетельством, Герман после некоторого колебания рассказал о своих способностях. Как ни странно, выслушали его без недоверия и насмешки и посоветовали поступать в военное училище.

А потому все оставшееся до окончания школы время прошло у Германа под знаком подготовки к этому поступлению. Он еще усерднее стал заниматься спортом, добавил сюда регулярные визиты в тир, который находился в том же горсаду, и налег на учебу. Он был уверен в собственных силах и знал, что у него все получится.

Так оно и вышло.

Только далеко не сразу. Желающих стать профессиональными защитниками Отечества, как оказалось, было немало, и отнюдь не все при поступлении зависело от самого Германа, его знаний и умений. Экзамены он сдал, но не прошел по конкурсу. Однако унывать не стал и, устроившись на вагонзавод (в школе их обучали токарному делу), начал ждать призыва в армию. Рассчитывая, что вот уж там-то свой шанс точно не упустит.

Видимо, какие-то пометки в его документах в военкомате сделали, потому что проходить срочную службу довелось ему всего две недели и в какой-то непонятной воинской части под Москвой. Собственно, никакой службы и не было, а было сидение в казарме в обществе еще семи остриженных одногодков. Двоих из них он потом вновь встретил, уже в другом месте.

Это сидение закончилось тем, что их вывезли на полигон. И там, в присутствии группы мужчин в военной форме, но без каких-либо знаков различия, Герман, как и другие, должен был определить наличие замаскированных ям-ловушек. Это было очень похоже на его волжские тренировки, и он, благодаря никуда не подевавшейся сирене, без труда справился с заданием.

Это оказалось первой проверкой. Потом были и другие — и с минами, и со стрельбой… Что такое для командиров их солдаты? Всего лишь средство, причем такое, что всегда можно заменить равноценным.

Впрочем, испытания продолжались недолго. Промаявшись еще неделю в казарме — пока неторопливо раскручивались колеса армейской машины, — Герман с сопровождающим проделал путь на электричке до Москвы, а от Москвы, поездом, через Ярославль — до Вологды. А там уже его посадили в военный автофургон и повезли невесть куда.