Фельдъегерь. Книга 4. Сотник - Юрий Корчевский Страница 10

Но сотник подвох заподозрил, вскочил с подушек:

– Ты специально так играл?

– Но ведь это всего лишь игра, господин. Так легли звезды, – пытался оправдаться Алексей.

– Мы повторим. Но ты должен играть в полную силу!

– Прости, достойный воин, но зачем?

– Играй! Даю слово, что я не накажу тебя.

Ну, коли так! Сам напрашивается… И Алексей за десяток ходов поставил сотнику мат.

– Не может быть! – вскричал тот, увидев свой проигрыш. – Так не бывает! Покажи руки!

Но шахматы – не кости, в руки не спрячешь. Все фигуры на доске, можно сосчитать.

Оюн в возбужденном состоянии вскочил и забегал по ковру:

– Давай еще!

Они уже стали играть новую партию, когда сзади раздалось деликатное покашливание.

Оба игрока повернули головы.

Рядом с ковром стоял Кутлуг. Он потел и вытирал лоб тряпицей.

– Досточтимый Оюн, да пусть твои стада будут тучны! Этот бездельник должен носить воду, а не прохлаждаться. Юрты наших воинов не должны испытывать нужды в воде.

– Знаю, – отмахнулся Оюн. – Но мои рабы вместо него носят воду, и семьи воинов не пострадают.

– Ну, если так… – Кутлуг недовольно засопел и отвернулся.

Алексей тихо сказал на латыни: «Что позволено Юпитеру, не позволено быку». Однако Кутлуг дернулся и резко повернулся к нему:

– Это ты сказал? – Он ткнул пальцем в Алексея.

– Он, – кивнул Оюн, – наверное, по-славянски. Дикая страна!

– Господин, он произнес это на латыни…

– Э, какая разница! Скоро весь мир будет лежать у наших ног, и все должны будут изучать наш язык, – махнул рукой сотник.

Вполне могло статься, что Оюн был неплохим воином, но как человек он был недалек, и Алексей уже пожалел, что произнес эту пословицу.

Кутлуг покачал головой и пошел своей дорогой.

Игра не заладилась, и Алексей два раза подряд проиграл. Оюн же встал из-за столика довольный.

– Завтра ты придешь сюда снова, а воду за тебя будут носить мои рабы, – заявил сотник.

Конечно, играть в шахматы лучше, чем носить воду, но Алексей опасался реакции толстяка. Не для того он покупал раба, чтобы сотник, коих в армии полно, играл с Алексеем в шахматы.

Вечером, после ужина, Арам подозвал к себе Алексея:

– Иди в юрту Кутлуга, он хочет тебя видеть. Ты что-то натворил?

– Нет.

– Ну, беги, Кутлуг ждать не любит.

Алексей шел быстрым шагом.

Толстяк сидел в своей юрте на овечьей кошме и ел жареную баранину, запивая ее кумысом и периодически вытирая пальцы засаленной тряпкой.

Алексей стоял молча, господин сам решит, когда говорить.

Толстяк насытился, рыгнул и сделал знак служанке унести угощение.

От запаха жареного мяса у Алексея слюнки потекли – как давно он не ел мяса!

– Знаешь ли ты, червь, что провинился?

– Да, мой повелитель!

Видимо, повелителем Кутлуга никто раньше не называл. Он приосанился и напустил на себя важный вид.

– Тебе велели таскать воду, а не прохлаждаться за игрой.

– Виноват, господин, но это славный воин Оюн заставил меня. Сам бы я не посмел.

– Ты умеешь играть в эту игру?

– Да, мой повелитель.

Алексей знал восточный менталитет – для степняков много лести не бывает.

Неожиданно толстяк перешел на латынь. Произношение было ужасным, так говорят припортовые пьяницы.

Алексей на вопросы отвечал учтиво, на хорошей латыни.

Толстяк покачал головой и перешел на греческий. Им Кутлуг владел лучше, чем латынью, но ненамного.

– Писать и читать можешь?

– Могу.

– Где язык выучил?

– В Византии наемником служил.

Кутлуг удивленно вытаращил глаза, лицо его покраснело, налилось кровью, и Алексей испугался – не хватит ли его апоплексический удар.

– Продавец рабов ничего мне не сказал о твоем знании языков, воин из славян – и все.

– А кто меня спрашивал?

– Верно.

Кутлуг задумался. Он покупал физически сильного воина, а оказалось, что купил грамотея. Воинов у империи полно, умных значительно меньше, а вот грамотных, умеющих писать и читать – едва ли сотня наберется в войске Батыя. Такой раб должен стоить значительно дороже обычного водоноса.

Кутлуг мысленно возвеличил себя, свою прозорливость. Надо как-то это подать Неврюю, выпятив свои деловые качества. Нойон был воином, но грамотой и языками не владел, а тут такая находка! У Неврюя было только двое грамотных – звездочет и Монгит-лекарь, которому и доверять нельзя. Надо выбрать удобный момент и сказать Неврюю. Глядишь, и самому что-то с этого перепадет, скажем – жирный баран или пышнотелая рабыня.

– Иди, – сказал он Алексею, – и о нашем с тобой разговоре никому не говори. Завтра или в другой день можешь играть с Оюном, если у сотника будет на то желание.

Алексей поклонился, попятился задом и вышел из юрты. Не сказал ли он чего лишнего о себе? Вроде нет.

Кутлуг же откинулся на подушки из верблюжьей шерсти.

Хитер и дальновиден Оюн. Мода на шахматы пришла недавно. Сначала стали играть при дворе хана, потом темники научились, мурзы. Только учителей толковых не было. А Оюн явно метит на повышение. Да не подвигами продвинулся, а общением за игрой с вышестоящими. Воистину хитер, как змея. Раб его играть научит, Оюн при Неврюе желанным гостем будет.

Такого сближения сотника Кутлуг не хотел, у него был другой любимец, Бадма. Тоже сотник, парень простой, зато, возвращаясь из каждого похода, трофеями с Кутлугом делится.

Вокруг становища Неврюя степь широкая раскинулась. Трава по пояс, зеленая, сочная, местами маки красным цветом полыхают. По степи отары овец, табуны лошадей бродят. Радуются сердца степняков: лето в разгаре, тепло.

Жизнь Алексея заметно облегчилась. С утра до полудня он разносил воду. Потом перед юртой появлялся Оюн, прислуга выносила ковер и шахматный столик. Рабы Оюна забирали кувшин и выполняли работу Алексея, он же садился играть с сотником в шахматы. Теории Оюна он пока не учил, сам знал поверхностно, но выигрышные начала, хитрые эндшпили показывал. Память у сотника была хорошей, и он все схватывал на лету. Периодически Алексей поддавался, и Оюн радовался выигрышу, как маленький ребенок – вскакивал и расхаживал по ковру, гордо вскинув голову. Однако он и в самом деле стал играть значительно лучше.

В конце июня Оюн даже пригласил к себе Хунбыша, сотника третьей сотни, и после обильного угощения предложил ему сыграть.