Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон Страница 10

— Великодушное предупреждение, — поблагодарил Рэл.

Капитан выглядел так, будто проглотил нечто острое, и Дукер понял: тот говорил, не подумав о положении, которое жрец занимает в высшем командовании.

Кальп откашлялся.

— Он их выстроил для марша — думаю, дорога до казарм окажется мирной, как ни странно.

— Признаюсь, — с сухой иронией заметил Дукер, — я с нетерпением жду встречи с новым Кулаком Седьмой.

Не сводя глаз под тяжёлыми веками с пирса, Рэл кивнул.

— Согласен.

Оставив позади острова Скара, рыбацкий баркас двинулся на юг и вышел в море Кансу. Его треугольный парус надулся и поскрипывал. Если ветер продержится, можно будет добраться до Эрлитанского побережья часа за четыре. Скрипач нахмурился сильнее. Эрлитанское побережье, Семь Городов. Ненавижу этот треклятый континент. И в первый-то раз его возненавидел, а теперь и подавно. Он перегнулся через планширь и сплюнул в тёплые зелёные волны.

— Тебе полегчало? — спросил с носа Крокус, и на его загорелом молодом лице отразилась искренняя забота.

Старому сапёру захотелось прямо по этой роже и съездить; однако он лишь невнятно заворчал и снова привалился к борту.

Смех Калама загремел от руля.

— Скрипач с водой не в ладах, парень. Глянь на него — зеленей, чем твоя летучая мартышка.

Рядом со щекой Скрипача кто-то сочувственно засопел. Он приоткрыл покрасневший глаз и увидел маленькое, сморщенное личико.

— Проваливай, Моби, — прохрипел Скрипач.

Фамилиар, который прежде служил дяде Крокуса, Маммоту, теперь, кажется, прикипел душой к сапёру, как частенько делали бездомные собаки и кошки. Калам бы, конечно, сказал, что всё наоборот.

— Враньё, — прошептал Скрипач. — Врать-то Калам умеет… Проторчали целую растреклятую неделю в Руту-Джелбе из надежды, что в гавань зайдёт скрейский торговец. «Поплывём с удобством, а, Скрип?» Словно и не переплывали растреклятый океан, о нет — и это тоже всё должно было быть «с удобством». Целую неделю в Руту-Джелбе, кирпичной выгребной яме, где, куда ни глянь, одни ящерицы, и что в итоге? Восемь джакат за этот напополам распиленный пивной бочонок, где дырка пробкой заткнута.

Ровная качка усыпила Скрипача за несколько часов. Его память обратилась к невыносимо длинному странствию, которое привело их сюда, и к невыносимо долгому странствию, что ждало их впереди. Никогда мы не ищем лёгких путей, верно?

Скрипач не возражал бы, если бы вообще все моря высохли. Человеку даны ноги, а не плавники. И даже так нам ещё нужно пройти по суше — через полную мух пустошь, где люди улыбаются, только чтобы объявить, что сейчас тебя прирежут.

День тянулся дальше — зеленоватый и покачивающийся.

Скрипач подумал о товарищах, которые остались в Генабакисе, и пожалел, что не смог отправиться в путь с ними. На религиозную войну. Этого не забывай, Скрип. Религиозные войны — невесёлая штука. Здравый смысл, позволявший признать поражение и сдаться, в таких случаях не работал. Но всё равно долгие годы Скрипач знал только свой взвод. Покинув его, сапёр чувствовал себя обездоленным. Один Калам остался из старой компании, и он эту землю, что впереди, называет домом. И улыбается перед тем, как убить. И ещё ни слова не сказал мне о том, что они там задумали с Быстрым Беном.

— Смотри, опять летучие рыбы! — воскликнула Апсалар, по голосу Скрипач понял, чья мягкая рука коснулась его плеча. — Сотни рыб!

— Что-то крупное из самых глубин гонится за ними, — проговорил Калам.

Со стоном Скрипач оттолкнулся от борта и сел прямо. Моби тут же выказал истинные причины, по которым он целый день ворковал, — лишь для того, чтобы свернуться на коленях у сапёра и закрыть жёлтые глаза. Скрипач ухватился за планширь и вместе с тремя спутниками уставился на косяк летучих рыб, который показался в сотне ярдов по правому борту. Молочно-белые рыбины длиной в руку взлетали на волны, плыли футов тридцать и снова уходили в глубину. В море Кансу летучие рыбы охотились, как акулы, один косяк за считаные минуты мог разорвать в клочья кита. Благодаря способности летать они падали на спину киту, когда тот поднимался на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

— Да кто же, клянусь Маэлем, охотится на них?

Калам нахмурился.

— Никто на них не охотится тут, в Кансу. В Ловцовой бездне водятся, конечно, дхэнраби…

— Дхэнраби! Ох, вот это ты меня утешил, Калам. Просто слов нет!

— Это какой-то морской змей? — спросил Крокус.

— Представь себе многоножку длиной в восемьдесят шагов, — ответил Скрипач. — Обхватывает китов и корабли, выпускает весь воздух из-под панциря и идёт ко дну, словно камень, — вместе с добычей.

— Их очень мало, — сказал Калам, — и никогда прежде они не были замечены на мелководье.

— До сегодняшнего дня, — возразил Крокус, и в голосе его звенела тревога.

Дхэнраби вынырнул среди летучих рыб, бешено мотая головой и выхватывая добычу широкой бритвенно-острой пастью. Голова была огромной — не меньше десяти саженей в ширину. Под слоем ракушек чешуя чудовища была тёмно-зелёной, и из-под каждого сегмента тянулась длинная хитиновая ножка.

— Восемьдесят шагов в длину? — прошипел Скрипач. — Только если её напополам распилить!

Калам поднялся у руля.

— Берись за парус, Крокус. Будем удирать. На запад.

Скрипач спихнул взвизгнувшего Моби с колен, раскрыл заплечный мешок и стал торопливо распаковывать арбалет.

— Если эта тварь решит, что мы вкусные, Калам…

— Знаю, — прорычал убийца.

Быстро собирая крупные железные части своего оружия, Скрипач поднял глаза и встретил перепуганный взгляд Апсалар. Её лицо побелело. Сапёр подмигнул.

— Есть у меня сюрприз, если она захочет нами пообедать.

Девушка кивнула.

— Я помню…

Дхэнраби их увидел. Отвернувшись от косяка летучих рыб, он, извиваясь, заскользил по волнам к барке.

— Это не обычная тварь, — пробормотал Калам. — Чуешь то же, что и я, Скрипач?

Пряный, горьковатый запах.

— Худов дух! Это ж одиночник!

— Кто? — переспросил Крокус.

— Оборотень, — ответил Калам.

В голове Скрипача вдруг зазвучал скрежещущий голос — и по выражениям лиц своих спутников сапёр понял, что они тоже его услышали:

— Смертные, не повезло вам увидеть меня в пути. — Скрипач фыркнул. Судя по голосу, никакого сожаления чудовище не испытывало. Тварь продолжала: — Поэтому вам придётся умереть, хоть я и не стану осквернять вашу плоть и пожирать её.

— Очень мило с твоей стороны, — пробормотал Скрипач, укладывая толстую стрелу на ложе арбалета. Железный наконечник заменял на ней глиняный шар размером с грейпфрут.