Иктанэр и Моизэта - Жан де ля Ир Страница 10

От Вильфранша до Гибралтара считается 704 мили. Чтобы не нарушить правильного порядка построения, эскадра адмирала Жерминэ делала лишь 16 узлов в час, так как самые быстрые суда принуждены были сообразовать свое движение с тихоходными. Следовательно, эскадра могла совершить весь переход в сорок четыре часа.

И это были сорок четыре часа тревоги.

Наконец, когда в 9 часов утра 5-го февраля все 46 судов эскадры без аварий прибыли к Гибралтарскому проливу, то у всех несколько отлегло на сердце. Никаких новых телеграмм не было. Таинственный враг не причинял никаких новых бедствий.

Пока эскадра строилась в боевой порядок, т. е. крупные суда — в центре, а мелкие — спереди и в беспрерывном движении, в это время из Гибралтара вышла паровая шлюпка и подошла к «Patrie» и с нее английский офицер передал адмиралу Жерминэ пакет с депешами из Парижа. В них не заключалось никакого нового факта, а лишь инструкции министра.

Но беспокойство возрастало даже оттого, что уже три дня прошло без малейшего происшествия; Неизвестный даже от этого казался только еще страшнее!

Каким новым бедствием и в каком месте земного шара собирался он ознаменовать теперь свое существование?

Пять минут спустя после прибытия в воды Гибралтара, подводные и погружающиеся лодки уже спустились вглубь пролива с приказанием крейсировать каждая в известном и определенном по площади и в глубину районе. Чтобы сообщаться между собою, у них была своя звуковая сигнализация. И они получили приказ взорвать всякое судно, которое прошло бы, не ответив лозунг. В эту эпоху подводные лодки уже были снабжены микротелефонами-предупредителями, которые позволяли им за полмили узнавать не только о присутствии неприятеля, но даже точное его направление; последнее зарегистрировалось специальным, только что открытым хроматическим аппаратом. Таким образом, если подводные лодки еще и оставались по-прежнему слепыми, то, по крайней мере, они уже более не были глухими. Это их слуховое чувство в огромной степени возмещало зрительное чувство, которого им еще не доставало.

В десять часов на всех парах прибыла за несколько времени возвещенная английская эскадра и сейчас же прошла в первую линию и выстроилась лицом к океану в выжидательном боевом строю. Ее подводные лодки тоже, в свою очередь, погрузились в океан. И таким образом, от берегов Марокко до берегов Испании множество надводных и подводных судов принялось сторожить, преграждать и наблюдать за проливом.

Три часа прошли в полнейшем спокойствии. Море было недвижно, но небо покрылось густыми тучами, которые, будучи гонимы сильным юго-восточным ветром, дувшим в верхних слоях атмосферы, неслись от мыса Эспартэль и исчезали за скалой Гибралтара.

Миноносец «Циклон» назначен был нести разведочную службу со стороны Мароккского берега и тихим ходом беспрерывно крейсировал от броненосца «Patrie», стоявшего во главе эскадры, до броненосца «Republique», занимавшего его центр.

Сизэра и Сэнт-Клер стояли на палубе, облокотясь на кормовой борт, рассеянно жевали хлеб с шоколадом. С самого завтрака в Вильфранше им не пришлось закусить как следует, так как все время приходилось быть начеку, с разбитыми нервами, в тревоге и в озлоблении на себя самих за то, что не могли относиться ко всему спокойно. А теперь какая ни случись беда, они уже чувствовали себя без сил, к тому же за сорокачетырех часовой переход им пришлось мало и плохо спать.

Такое утомление овладевало и всем экипажем эскадры, как бы он ни был храбр и самоотвержен, начиная от старшего унтер-офицера и до последнего матроса.

— Дрянь дело! — ворчал Сэнт-Клер. — И нас собрали здесь такую силу, какой едва ли когда-нибудь видел свет. А что мы делаем?

— Ждем! — спокойно ответил Сизэра.

— Чего?

Едва Сэнт-Клер произнес это слово, как вдруг удар с запада.

— Вот оно! — вскрикнул Сизэра.

Оба офицера едва успели заметить далеко впереди всплеснувший фонтан воды, блеск пламени над поверхностью моря и затем немного дыма, сейчас же подхваченного и развеянного ветром. И это все.

Бледный, как призрак, командир направил туда свой бинокль и затем сказал:

— Я больше его не вижу на том месте… Это взорван передовой английский броненосец.

— Значит «Bulwark»! — проговорил Сэнт-Клер.

Прошло три минуты ужасной тишины. Словно охваченные инстинктивным и разумным чувством самосохранения, все миноносцы остановили машины и застыли на месте. Охваченная тревогой эскадра увидела, как сигналы начали взвиваться на мачтах «Patrie». Скорее по привычке, чем с любопытством их всюду начали читать и переводить, как вдруг с востока, в самой задней части французской эскадры, грянул второй взрыв. И с ужасом все увидели, как один броненосный крейсер раскололся на две равные части, около средней трубы, и погрузился сразу носом и кормой в вихре огня, воды и дыма.

— Это «Du-Chaylga»! — воскликнул Сэнт-Клер.

— Да! под командой Лекербалека. Несчастный! Как он был тогда прав! Его предчувствие его не обмануло!

И капитан «Циклона» снял фуражку, с грустью провожая старого моряка и его экипаж, погибавших там, среди обломков их крейсера!

И из Гибралтара полетели депеши, которым суждено было пронестись по всему миру, сея за собой всеобщий ужас.

Англия потеряла один из лучших своих броненосцев и 435 человек моряков, в том числе одного адмирала. Франция потеряла один из лучших своих крейсеров и 248 человек экипажа.

Это произошло в час пополудни, 5 февраля.

В девять часов вечера взлетел на воздух великолепный мост через Рону между Бокером и Тарасконом. Его устои словно были срезаны.

На следующий день, 6 февраля, взорвался, похоронив с собою 450 моряков, стоящий в итальянском военном порте Специи броненосный крейсер «Гарибальди».

И затем можно было по карте следить правильное движение неумолимого таинственного бича.

Отправившись с острова Гельголанда в Северное море, он прошел Ла-Манш, завернул в Портсмут и Шербург. Затем, выйдя в океан, он зашел в Лиссабон, прошел Гибралтарский пролив и устремился в Средиземное море, проник даже в Рону. Вернувшись из этой реки, он возобновил свой маршрут через Средиземное море и запечатлел свой приход в Специю. Потом он пошел к Мальте и там взорвал один передовой форт. Затем все с такой же ужасающей быстротою он прошел Дарданеллы, и на Босфоре взорвал турецкий броненосец «Османие», воротился назад, достиг Суэцкого пролива и прошел его, миновав все преграды, какими там наскоро думали было его остановить; в Суэце он взорвал часть набережной. Пройдя Красное море, он в Адэнском заливе напомнил о себе гибелью двух коммерческих греческих судов. Четыре дня спустя взлетел на воздух в водах Цейлона еще один английский крейсер, а через неделю позже такая же участь постигла один американский броненосец в восточных водах Филиппин. Как молния он ударил затем Иокогамму, в самом порте которой погибли два японских броненосца, «Катара» и «Миказа».