Война под поверхностью - Константин Мисник Страница 10

После нескольких неудачных попыток его всё-таки оставили в покое. Его профессией, как и у Седониса, стала охота и разведка.

Птунис подошёл к загону и приветственно махнул рукой Горкису:

— Что случилось с Зубом?

— Твой кул расстроен, — ответил смотритель загона, намеренно игнорируя прозвище хищника. Он более других считал, что давать клички кулам, это практически святотатство.

— Это он тебе об этом сказал? — поинтересовался Птунис, никогда не упускавший случая подшутить над Горкисом.

Тот фыркнул.

— Я же не слепой! — заявил смотритель. — Твой кул раздражён, и довольно сильно, потому что пару раз таранил решётку своей клетки, хотя он не голоден. Кормили мы его исправно.

— Ладно, — заверил его Птунис. — Сейчас разберусь.

Он сбросил одежду прямо на пол. Раздеваясь, он задел раненую руку, и та заныла.

«А ведь Дарица права, — подумал он. — Рановато мне ещё в океан».

— Подожди, — предупредил его Горкис. — Только что охотники вернулись. Прыгнешь, когда они своих кулов загонят в клетки.

Кулы поддавались дрессировке, но с большим трудом. Они были у многих охотников, но не у всех. Лишь в результате долгой и кропотливой работы с ними кулы начинали сотрудничать с людьми, и каждый кул сам выбирал себе партнёра. Раз и навсегда. Если охотник погибал, а его кул оставался в живых, его отпускали в океан, потому что хищник не желал больше подчиняться никому.

Но таких случаев за всю историю Ружаш, было всего три. В случае опасности кул яростно сражался, защищая себя и своего напарника. Поэтому чаще всего погибал именно он. Других людей кулы признавали, но не слушались их. Однажды, когда в загоне было несколько охотников, кул напал на одного из них и сильно его покалечил.

После этого несчастного случая правилами безопасности было установлено, что в загоне одновременно с кулами могут находиться лишь их напарники. Поэтому Птунис послушно стоял на краю загона и дожидался, когда охотники выйдут из воды.

Две девушки поднялись из загона по трапу, торчащему из воды. Завидев Птуниса, они хихикнули.

— Очень даже неплохо, — оценила обнажённое тело Птуниса одна из них. — Но у меня не хуже.

Она сбросила гидрокостюм здесь же и, подойдя к Птунису, стала крутиться вокруг себя, показывая ему свои безупречные формы.

— Ну что? — спросила она. — Ты так не считаешь?

— Ты великолепна, — согласился с ней Птунис.

— Так, может, заглянешь сегодня вечером, — улыбнулась искусительница. — Я найду чем мне развлечь такого гостя.

— Сожалею, Борица, — примирительно улыбнулся Птунис. — Но у меня уже есть семья, — и мягко добавил: — Ты же знаешь.

Борица знала. Но никогда не оставляла своих попыток добиться нужного для неё результата.

— Знаю, — сказала она, подходя к шкафчикам, куда охотники складывали свою одежду перед погружением. Её подруга, Журица, уже держала одежду Борицы наготове и слега виновато улыбалась Птунису. — А вот у меня её нет. Но, если ты когда-нибудь передумаешь или Дарица тебя выгонит, моя дверь всегда для тебя открыта.

— Выгонит! — фыркнула Журица, когда они отошли с площадки, где охотники переодевались. — Ты как скажешь! Кто же такого выгонит?

— Мало ли, — грустно пожала плечами Борица. — Всякое в жизни бывает. — И добавила: — Ничего, я терпеливая.

Девушки свернули за угол, провожаемые взглядом Птуниса. Женщины тоже гибли в океане. И хотя их средний возраст недотягивал до сорока, погибали они всё-таки реже, чем мужчины. Поэтому одиноких женщин в колонии было довольно много. И как разрешить эту проблему, Птунис даже не представлял.

Таких вот одиноких колонисток и посещал Седонис. А также Птунис, до того как сошёлся с Дарицей.

На такие встречи Совет смотрел положительно. Ведь в результате их могли появиться дети, а это только приветствовалось. Но если человек образовывал семью, такие свидания ему воспрещались. И Совет сурово карал тех, кто нарушал этот запрет. Нерушимость семьи почиталась с давних пор, и это была одна из тех позиций, в которой Птунис был солидарен с Советом.

Хорошо, что Норши здесь нет, подумал про себя Птунис. По сравнению с её высказываниями, поведение Борицы было почти детским. Если бы эта женщина, не боявшаяся никого и ничего, была здесь, вода загона услышала бы такое, от чего даже ко всему привычный Горкис краснел бы и долго отплёвывался.

Последний охотник поднялся наконец из загона, и Горкис подал знак. Птунис кивнул и ногами вперёд, чтобы не напрягать руку, прыгнул в воду. Вынырнув, он осторожно поплыл по водному коридору между клетками. Рука немного ныла, но это было нестрашно.

«Надо бы немного поплавать в Кормушке, — мелькнуло в голове у него. — Чтобы рука постепенно привыкала к нагрузкам».

Кормушкой колонисты называли территорию, на которой выращивались съедобные водоросли. Она полностью покрывала потребность людей в растительной пище и необходимых им витаминах.

Плыть было недалеко. Оказавшись у клетки, где содержался Зуб, Птунис набрал воздух в лёгкие и погрузился в воду. Все колонисты могли долгое время находиться без воздуха под водой. Эту способность они тренировали с детства. Но Птунис не знал никого, кто мог бы поспорить в этом с ним. Однажды, когда они в детстве соревновались с друзьями, он пробыл под водой десять минут и после всплытия чувствовал в себе ещё приличный запас сил.

Он посмотрел на своего кула, морда которого была возле самой решётки, как будто он знал, что Птунис придёт, и вдруг в голове его явственно прозвучало: «Не было… долго… волновался…»

Это было до того неожиданно, что Птунис стрелой выскочил из воды. Вынырнув, он обернулся в поисках шутника, но тут же сам себя осадил. Как он может услышать что-то в воде? Нет, это явно было что-то другое, и, кажется, он начинал догадываться, что.

Погрузившись вновь, Птунис приблизился вплотную к решётке. Зуб был рядом, он мог достать до него рукой. Птунис сосредоточился и послал чётко оформленную мысль: «Зуб, это ты только что разговаривал со мной?»

«Кул… мыслить… волноваться… долго не было… возможно… смерть».

Возбуждение переполняло Птуниса. Но он сдержался и не стал опять выскакивать из воды. Значит, его способности вновь выросли, и теперь он может понимать мысли не только филий, которым никто никогда не отказывал в разумности, но даже кулов. А ведь среди колонистов давно шли споры, можно ли называть этих хищников разумными или нет. Теперь он знает ответ на этот вопрос.

Кроме того, он, кажется, может сам передавать мысли. Ещё тогда, сразу после схватки с реной, у него в голове промелькнуло нечто подобное. Но в тот момент он истекал кровью, и эта мысль в его голове не удержалась. Теперь же он получил явное доказательство.

«Ты слышишь меня, Зуб?» — послал он мысль кулу, желая подтвердить свою догадку, и получил ответ.