Отмели космоса - Антон Якушев Страница 10

Мы шли двумя группами, потому что так сказал капитан. Я, Инес, Бубнов – впереди, позади нас в полусотне метров – Гнидой и Флюгер. Идти вроде как было далеко, поэтому Инес закономерно попыталась начать разговор.

– Капитан, а у тебя что за инфекционная блокада?

– С чего интерес? – Бубнов бросил быстрый взгляд на Инес, после чего продолжил зыркать по сторонам.

– Просто так.

– Юлишь. Раньше тебя это не интересовало.

– Ну знаешь, я только в четырнадцать узнала, что у меня когда-то брат был, вот только он навернулся с крыши ещё до моего рождения. Живёшь, живёшь и не знаешь, что ты не первый ребёнок в семье. А ты говоришь – раньше не интересовало.

– Земля ему пухом, – пробормотал я.

– А вот это по-скотски, – недовольно буркнула Инес и только после этого я понял, что именно сказал.

Неудачно начавшийся диалог прервался. Капитан молчал. Инес буравила его взглядом. Я смотрел по сторонам, наслаждаясь помойными видами района, в который мы только что вошли.

– Так какая, Бубнов?

– Никакая.

– А ещё говоришь, что я юлю. Капитан, ну пообщайся ты с подчинёнными по-человечески, а? Я ж не в душу тебе лезу, просто разговариваю, чёрт возьми.

– Залезть можешь в постель своего папаши, но не в мою душу.

Лицо у Инес дрогнуло. Несмотря на практически год членства в команде, она так и не смогла полностью привыкнуть к оскорбительной манере общения капитана. На самом деле он не всегда разговаривал с другими, как с кусками дерьма, но периодически такое случалось.

Тем временем мы вошли в ещё более бедные районы. Дома были поменьше, а кучи мусора побольше. Из тротуара, который в некоторых местах был скорее обочиной, торчали пни, что свидетельствовало о чрезвычайно наплевательском отношении в сфере строения дорог. Об один из таких пней я споткнулся секунды через две, как начал говорить.

– Бубнов, вот сколько… ай, чёрт!

Пытаясь сохранить равновесие, я с размаху опёрся на протезированную ногу, о чём тут же пожалел. Всё бедро снизу доверху прострелило и десяток метров я прыгал на одной ноге. Кроме всего прочего, боль заставила меня забыть, что именно я хотел спросить у капитана. Инес, глядя на мои дёргания, хмыкнула, Бубнов даже не взглянул.

Людей на улицах было достаточно, периодически приходилось уворачиваться от туши какого-нибудь борова, что как один перли вперёд, не обращая внимания на других. Однако местные не сталкивались друг с другом, они либо уворачивались в последний момент, либо вовремя останавливались. Кажется, тут действует какая-то негласная система субординации и то, что от нашей троицы никто не уклонялся, говорит о том, что мы внизу этой самой системы.

Спустя ещё пару сотен метров район начал изменяться. Стали преобладать одноэтажные дома, а дорога расширилась. Часто параллельно ей располагались ямы, и только спустя какое-то время я понял, что это крайне запущенная отводная канава. С ленивым интересом заглянув в неё, я увидел чёрных слизней, объедающих труп какого-то небольшого животного.

– Ведь у тебя тоже абсолют, да, Бубнов? То-то ты отмалчиваешься? – Инес ткнула пальцем в небо.

– Нет блокады. Только пожизненная терапия.

Инес взглянула на Бубнова, хмыкнула, попыталась переглянуться со мной, но безуспешно. Игнорировал её взгляд я по той причине, что ещё около года назад узнал об этой особенности капитана. Благодаря тому, что я особо не трепался, не возникал, когда не надо, и участвовал почти во всех делах команды, мне случалось периодически получать сведения, сокрытые от определённых сокомандников. Осмелюсь предположить, что Бубнов доверяет мне больше, чем некоторым в этой группе. Правда, всё же не так сильно, как Гнидому, они с капитаном так давно работают вместе, что уже стали походить друг на друга.

– Так ведь генетические модификации запрещены законом, капитан. Всечеловеческой конституцией.

– Своей конституцией можешь подтереться. Ты контрабандистка. Твоя работа – нарушать федеральный закон. Запрещены, тьфу. Это самая идиотская вещь, которую я слышал за сегодня.

– Да дело тут в другом, капитан, – я включился в диалог. – Твои изменения в генах можно спалить и сделать выводы. Тебя раскроют на какой-нибудь планете рано или поздно. И сдадут рано или поздно. И не мне тебе рассказывать, какая судьба ждёт генетических мутантов.

– Не выделывайся. Спалить тебя или её не сложнее чем меня. Мир ещё не знает способа на раз-два определять, мутант человек или нет. Да и к тому же, – тут капитан улыбнулся, – вам никто расстрел при поимке не обеспечит, как мне, мутанту. Вы оба попадёте на планеты тюрьмы и благополучно там с катушек съедете.

– Не съедем.

Лично я не разделял уверенности, с которой Инес это произнесла.

Шрамы и морщины на лице капитана разгладились – на его физиономии проступило подобие добродушной улыбки. Правда вкупе с прочими чертами его лица это давало жутковатый эффект. Тем не менее он начал втягиваться в перепалку и даже перестал давать лаконичные ответы.

– Не-а. Вот Доржи не съедет. Флюгер тоже, как и Двадцатка.

– Потому что эта мразь уже поехавшая, – пробормотала Инес себе под нос.

– А вот вы двое точно кукухой поедете. Интеллигенция, дьявол бы вас двоих побрал.

– Так ты же тоже… то есть только поэтому, Бубнов?

– Именно поэтому. Чёрт, из-за этого вы даже в мелочах напрягаете. Никто, кроме вас двоих, не выдвигал дебильных предложений о гуманности, никто не возникал с вопросами морали. Спасибо хоть Ян почти сразу перестал, а то я его в шлюз выкинул бы. И вот теперь ты, Инес, порешь дичь о незаконности генетических мутаций. Раздражаешь.

– Бубнов, ты уже даже и человеком-то не считаешься.

– По закону? Плевал я на него.

– По людским меркам.

– И на мерки плевал.

– То есть тебя не напрягает это? То, что ты уже не принадлежишь к нашему виду?

– А кто я, по-твоему, Инес? Тагерон? Лнео? Неопознанная форма жизни? Чушь собачья, выдуманная идиотами, чтобы обрубить развитие человечества как вида.

Мы вступили в какой-то заброшенный район. Кругом виднелись выбитые окна и двери, покосившиеся строения. Но намного больше неброского окружения меня интересовали слова Бубнова, на моей памяти он редко разговаривал на столь «философские» темы. Тем временем он продолжал:

– Единственный шанс сделать человечество достойным – изменить его искусственно. И именно за это в Федерации предусмотрена смертная казнь! Ни за убийства, ни за рейдерские захваты, ни за использование запрещённых технологий, а за, мать их, генетические модификации! – Злой оттенок в голосе Бубнова вдруг пропал. – Не-а, не заслуживаем мы жизни. Ни ты, ни я, никто. Да и человечество в целом.