Благословенные монстры - Эмили А. Дункан Страница 10

Он не знал, каков был другой вариант. Позволить ей убить его? А ведь она наверняка попытается это сделать. Предательство за предательство – все справедливо. И этот проклятый цикл будет продолжаться вечно. Вот почему война между их народами не прекращалась десятилетиями. Так было всегда, и так будет впредь.

Перемены, за которые он боролся, никогда не произойдут. Все его старания были обречены с самого начала.

«Да», – радостно подтвердил голос.

Малахия чуть не закатил глаза. Он вернул череп обратно на алтарь с большой осторожностью, хоть и сам не понимал почему.

«Думаешь, что твои напоминания об очевидных вещах превратят меня в существо, подобное тем, против которых я боролся всю свою жизнь? Ты же вроде как бог, так и веди себя соответственно», – он понимал, что взывать к чувствам невидимого существа совершенно бесполезно. Бог просто подтрунивал над ним.

Тело Малахии вновь начало меняться, и он, вздрогнув от внезапной судороги, зажмурился, так как это помогало облегчить неприятные ощущения, когда на коже начинали открываться новые глаза. К этому невозможно было привыкнуть и при этом сохранить хотя бы каплю человечности, с которой он так отчаянно не хотел расставаться.

Может быть, он ненавидел Надю, а может – самого себя, потому что просто не мог злиться на нее по-настоящему. Он понимал, что никогда не сможет отплатить ей за все, что она для него сделала. Малахия просчитался с заклинанием, и оно завело его дальше, чем он ожидал. Если бы Надя не спустилась в Соляные пещеры, если бы не вернула ему некое подобие человечности, он бы все еще оставался там, внизу. Он бы навсегда потерялся в своем безумии.

Малахия вспомнил, что творил в этом состоянии. Покидая пещеры, он отправлялся на поле боя и рвал врагов на части, лишь укрепляя образ кровожадных транавийцев в сознании калязинского народа. Но эти воспоминания не вызывали в нем ни капли сожаления. Надя была особенной, только это не означало, что и другие калязинцы заслуживали пощады.

«Это то, чего ты хочешь? Хорошо. В эту игру можно играть до тех пор, пока ты не поймешь, что со мной бесполезно бороться. Если мне придется тебя сломать, так тому и быть».

Малахия не успел возразить, что он уже и так сломан, потому что в этот момент по его телу прокатилась внезапная конвульсия.

Вокруг царили темнота и холод, но он знал их, потому что уже бывал здесь, в другое время, при других обстоятельствах. Только все его воспоминания стерлись: так хотели Стервятники. Они хотели, чтобы сознание детей было чистым листом, а их тела – сосудами для магии, которая смешается с их кровью. Процесс создания Стервятников держался в строжайшей тайне, но разве можно утаить что-то от Черного Стервятника? Он знал, что сопротивляться бесполезно.

Агония, обжигающий жар, который переходил в холод слишком быстро, слишком сильно, кипение и обожженная плоть, кусок льда, плотно прижатый к коже. Бесконечный процесс, повторяющийся по кругу до тех пор, пока не наступит критический момент. Точка невозврата. В конце концов, все ломались под пытками.

Кости ломались, разбивались и снова соединялись, чтобы стать прочнее железа, тверже стали и острыми, словно лезвие. Одно неверное движение могло рассечь плоть, но это только пока они не приспособятся, пока не научатся контролировать то, чем стали.

Крещение темной магией, холодным железом и кровью.

Но Малахия давно покинул то место; он стал чем-то большим, чем-то великим. Или все-таки нет. Не совсем. Он все еще был тем мальчиком, растерянным, испуганным и неуверенным, но теперь в его распоряжении оказалась огромная сила, которую можно было извратить и направить против него самого.

Его позвоночник хрустнул. Тяжесть крыльев давила на плечи, и он пытался остановить изменения, ведь когда-то мог их контролировать. Когда-то он мог подчинить их своей воле. Почему теперь все было иначе? Его ноги изогнулись, а сквозь кожу начали прорываться железные шипы. Постепенно он начал терять сознание. С каждой секундой он все больше и больше терял остатки своей человечности.