Второй курс - Алексей Широков Страница 10

– Портал однозначно переходит в собственность Российской империи, – Святослав Андреевич сейчас выглядел настоящим государем. – Тут двух мнений быть не может. Однако, учитывая заслуги рода Ефимовых, а также месторасположение врат, мы готовы выделить долю из отчислений за переход в размере одного процента.

– От жешь, бисов сын. Мало я тебя порол, ох мало! – дед аж подпрыгнул, едва не облившись кипятком, но ловко удержал чашку, даже капли не пролив. – Что ж ты делаешь, паршивец?! Прямо без ножа режешь, последнее забираешь! Половину! И не из мзды, а со всего!

– Вы, уважаемый Иван Пахомович, видимо, из ума выжили, – в отличие от старика, император голоса не повышал и вообще вел себя так, будто ничего не произошло и не перед ним сейчас в ярости стоял один из сильнейших людей планеты, – путаете личную шерсть с государственной. Два процента, и лишь из уважения к подвигу вашего внука, так и быть, со всех отчислений.

– Два? Да за то, что Кузьма сотворил, вы по гроб жизни обязаны его на руках носить и ноги целовать! – дед хрястнул кулаком по столу так, что чайник и вазочки подпрыгнули на полметра, но при этом встали на свои места и ни одна не разбилась. – А вы чего творите? Без портков хотите мальчонку оставить, от ей-ей. Сорок пять и ни копейкой меньше!

– На руках готов хоть сейчас, – Святослав Андреевич с усмешкой посмотрел на меня. – Если, конечно, сам захочет. А за ноги и все остальное, думаю, три процента хватит.

– Господа, – встрял я в спектакль. – Я не сомневаюсь в ваших актерских способностях, как и в том, что процент уже определен. Давайте вы мне его скажете, и я поеду к своим девочкам. А вы потом без меня продолжите, раз это вам так нравится.

– Эх, Кузя, ничего ты не понимаешь в правильном торге, – ничуть не смутившись, старик бухнулся назад в кресло. – Вот в молодости, помню, в Калашном ряду ух накричишься, горло сорвешь, час битый простоишь, но пару копеек скинуть заставишь. А сейчас все бегут куда-то, торопятся… Э-эх…

– Время такое, мастер, – император тоже не расстроился, что я раскусил их игру. – Лошадей сменили орбитальные фуры, приходится соответствовать. В общем, Кузьма, я предлагаю девятнадцать целых семьсот сорок шесть тысячных процентов от всех доходов. Это хорошая цена, с учетом того, что все расходы ложатся на государство. Но с условием! Данные средства будут записаны на дочерей, поровну каждой. И в дальнейшем останутся их детям.

– Я, конечно, может быть, сейчас глупость спрошу, – медленно произнес я, глядя на будущего тестя. – Но почему не просто девятнадцать или просто двадцать процентов?

– А-а… – мужчина, кажется, подумавший, что я задам вопрос «почему не мне», и приготовившийся объяснять барану, кто тут «прекрасные цветы империи», которые попали в его грязные копыта, слегка завис, а затем, рассмеявшись, ответил: – Не знаю, Кузьма! Это в казначейство нужно обращаться, они мне такую цифру для твоего клана спустили. Наверное, не с потолка взяли.

– Главное, чтобы оставшиеся двести пятьдесят четыре тысячных процента не утекли за здорово живешь кому-нибудь в пухлый кармашек будущим правнучкам на пожизненное содержание, – хмыкнул я. – А вы что, действительно за тысячные процента торговались бы?

– Не утекут, не волнуйся, – хмыкнул император, проигнорировав мой вопрос.

Нельзя сказать, что я удивился или был недоволен. Наоборот, то был, по сути, аттракцион невиданной щедрости. Тут даже казалось странным, что Святослав Андреевич до сих пор не поднял тему наших отношений с Ниной и Инной. А ведь сразу после возвращения в телефонном разговоре он в сердцах бросил, что, мол, отменяет свой приказ. Что если я из постели вылезать не буду, ублажая свой гарем, то у меня времени на дурость не останется. Тогда я еще заявил, что мне поблажек не надо и свое слово привык держать. Развивать тему император не стал, только бараном назвал, чего я, в принципе, не отрицал, ибо глупо считать оскорблением свой герб. Однако теперь ситуация поменялась, и упираться дальше было глупо. Да и сам я жутко соскучился по девчонкам.

– В конце августа перед началом учебы сыграем вашу свадьбу, – захоти государь удивить меня сильнее, у него не получилось бы. – Ты, может, не в курсе, но ваша помолвка с Ниной признана состоявшейся, хоть об этом официально и не объявляли. Я бы подождал, когда вы закончите колледж, особенно девочки, но сам виноват. И так из-за твоей эльфийки придется поправки в Семейный кодекс вносить. В фаворитки же она не пойдет. А ссориться с богиней, особенно сейчас, чревато.

– Без меня меня женили? – несмотря на сарказм в голосе, отказываться я не собирался. – Нет, я не против, просто как-то чересчур быстро все. То даже видеться запрещаете, а то под венец волочете чуть ли не за ноги.

– Шутки кончились, Варлок, – император резанул меня взглядом, припечатав как-то раз взятым мной прозвищем. – Это пока ты был обычным аватаром, хоть это слово к ним и неприменимо, можно было рассуждать, подходишь ли на роль мужа моим девочкам. Сейчас же свадьба никого не удивит. Даже скорее посетуют, что сами не подсуетились.

– Блин, а кое-кто успел, – я хлопнул себя по лбу. – Германский император! Как его, Максимилиан-чего-то-там-какой-то. Он же заявил, что отдает мне свою сестру. Мол, помолвка и все такое.

– Ага, а ты говорил, забудет, – рассмеялся дед, хлопнув себя по коленям. – Вишь, ни одну бабу не пропустит, даже если ее в глаза ни разу не видел!

– Митрофановская кровь, – покачал головой Святослав Андреевич, не особо, впрочем, расстроенный этим фактом. – А вот тут, господин паладин короны Священной Римской империи, не все так просто. Заявить, что, мол, не было такого, значит оскорбить всю немецкую нацию. Пусть у них кайзер – номинальная фигура, но пользуется любовью простого народа. А мы, получается, выставляем его лжецом.

– Вы-то тут при чем? – я удивленно поднял брови. – Он же со мной говорил. Как с частным лицом.

– Кузьма, – император вздохнул. – С момента твоего возвращения ты кто угодно, только не частное лицо. Если раньше у тебя даже после брака с Ниной и фаворитизации Инны еще был шанс остаться в роли никому не нужного консорта, хоть и аватара, то теперь ты фигура геополитической величины. Каждый твой чих рассматривает под микроскопом. И разрыв помолвки с Брунгильдой, пусть ты изначально и не собирался на ней жениться, может оказаться поводом для новой войны.

– Но Нина говорила, что это все фикция. – Я немного опешил от предстоящих перспектив. – Мол, Максимилиан так укрепляет свои позиции.

– Да ему фон бароны теперь готовы ж… хм, ноги целовать, – осекся дед под взглядом императора. – Прыгают от счастья, потирая потные ручонки в ожидании наживы. Типа не откажешь же ты родственнику жены в такой малости, как проход в иной мир.

– Вы об этих возможностях говорили? – я повернулся к Святославу Андреевичу. – Неужели дадите доступ немцам?

– А почему нет? – пожал тот плечами. – В долю не возьмем, но пропустить пропустим. Целый мир – слишком жирный кусок, чтобы прожевать его в одиночку. И с кем делиться, как не с союзником, особенно когда это ставит его в зависимое положение.