1917: Государь революции - Владимир Марков-Бабкин Страница 10

– М-да… – протянул полковник, заглядывая вниз с моста. – Тут и днем ходить страшно уже. А чем мост знаменит?

– А на мосту этом, вот как раз, где мы с тобой стоим сейчас, стоял в ночь мятежа наш государь Михаил Александрович. Стоял, не прячась и не хоронясь ни от кого. А мятежники, искавшие его, прошли колонной в нескольких шагах от него, и никто, никто, брат, не заметил его! Две полновесные роты прошли, и никто не увидел!

– Да уж, – покачал головой Николай Петрович, а затем показал на изувеченный Зимний дворец. – Так это государя пытались взорвать?

– Его, – кивнул капитан. – Но опять мимо.

Братья помолчали. Стояли и смотрели на почерневшие от пожара стены Зимнего дворца. Александр задумчиво проговорил:

– Вот так, вероятно, выглядит сейчас вся Россия – пострадавшая, местами обгоревшая, местами даже разрушенная, но все равно восстанавливающаяся и возрождающаяся. Ты знаешь, я никогда не был монархистом, и мы с тобой частенько ругались на сей счет. Но хочу тебе сказать, что боюсь даже предположить, как бы повернулась история России, если бы император не дошел до того берега.

Он замолчал, глядя на императорский штандарт над Зимним дворцом. Флигель-адъютант Мостовский сегодня впервые увидел государя после его восхождения на престол. Идя на Высочайшую аудиенцию, Александр Петрович гадал, как изменился император за прошедшее время. Ведь хоть и прошло совсем мало дней с тех пор, но столько всего случилось в его жизни: и принятие короны, к которой, а в этом Мостовский был почему-то уверен, нынешний государь совершенно не стремился, и подавление двух мятежей, и покушения, и гибель жены от рук каких-то мерзавцев из взбунтовавшегося Волынского полка. Ведь еще десять дней назад в жизни нынешнего императора ничего этого не было. Каков он теперь, новый государь Всероссийский? Как изменился за это время? К добру ли?

Михаил Второй встретил его тепло, справлялся о делах в Ставке, о настроениях, о прочих текущих вопросах, а флигель-адъютант Мостовский вглядывался в бледное и осунувшееся лицо императора, искал и боялся найти тот слом, который мог произойти в этом решительном и стремительном человеке. Во всяком случае, десять дней назад тогда еще штабс-капитан Мостовский запомнил его именно таким.

И к своему облегчению, Мостовский не находил в глазах безразличия, апатии или отчаяния. Взгляд был хоть и уставший, но живой и заинтересованный.

– Ладно, расскажи хоть, как ты очутился в Петрограде? – спросил Николай Петрович брата, когда молчание затянулось. – Как ты встрял во всю эту историю?

Александр Петрович пожал плечами.

– Знаешь, я сам пока не до конца понимаю, как здесь очутился. Бывают в жизни такие ситуации, когда ты словно попадаешь в бурную реку и тебя начинает нести стремительный поток. Несет он тебя очень быстро, ты пытаешься что-то предпринимать, но тебя от этого начинает нести еще быстрее, а ты, чтобы не захлебнуться, начинаешь активнее махать руками, пытаться уцепиться за что-то, и ты вдруг оказываешься в этом потоке не один, и спасти себя можешь, только спасая кого-то, и этот кто-то очень важен для тебя, и ты готов спасти его даже ценой своей жизни…

Мостовский-старший понимающе усмехнулся:

– А потом выползаешь на берег и видишь, что ты уже во фраке и прогуливаешься по столичным паркетам?

Младший кивнул.

– Да примерно так и было.

– Ясно. – Полковник Мостовский внимательно посмотрел на младшего брата. – И куда теперь?

– За границу.

– На воды, значит? – усмехнулся Николай Петрович.

– Да-с. Пришло время съездить на отдых, сменить, так сказать, климат.

– Понятненько, – хитро подмигнул полковник, а затем сразу посерьезнел. – Когда едешь?

– Сегодня. Так что пора мне. Что-то не идет мой человек. Ждать уже невозможно.

– Понимаю, здоровье оно прежде всего, и оно требует соблюдения плана лечения. Что ж, младший, я горжусь тобой – отдых на водах за рубежом, да еще и в разгар Великой войны! Ведь это именно то, что ты сможешь рассказать внукам! Так что подлечись там как следует и как подобает. И пусть результаты твоего лечения не разочаруют государя!

И иронично улыбаясь, старший брат, тем не менее, искренне и крепко обнял младшего, напутствуя его на дальнюю дорогу.

Петроград. Зимний дворец.

8 (21) марта 1917 года

– Итак, Александр Павлович, вам надлежит сдать должность главнокомандующего войсками Петроградского военного округа и передать дела вновь назначенному на эту должность генералу Корнилову.

Кутепов склонил голову.

– Слушаюсь, государь.

Едва заметная тень промелькнула на лице генерала. Он явно разочарован, явно видел себя на этом посту. Обойдется. У меня на него совсем иные виды. А Корнилов… Что ж, посмотрим на Лавра Корнилова в этом варианте истории и узнаем, что было большей правдой – то, что он прожженный карьерист, готовый идти наверх по головам (чужим), или он и вправду такой, типа республиканец с наполеоновскими замашками. Впрочем, для моих целей подходят оба варианта.

– А с этого места слушайте меня очень внимательно. Сегодня я подписываю Повеление о назначении вас помощником командующего Императорской Главной Квартирой. По факту, ввиду отсутствия командующего, вы будете исполнять эту должность. Как вы знаете, для назначения на эту должность генерал должен быть в чине генерал-лейтенанта или полного генерала. Поэтому пока будете помощником без командующего. А там, даст Бог, если все будет нормально и вы справитесь, то и за новым чином дело не встанет. Вы меня понимаете?

– Да, государь. – Кутепов вновь склонил голову. – Что от меня будет требоваться?

– Много чего. Я собираюсь полностью реорганизовать работу этого ведомства, наполнив его декорации реальными функциями. Не будем плодить сущности, будем максимально выжимать из того, что есть.

Я взял со стола папку и просмотрел записи.

– Итак, Александр Павлович, как вы, вероятно, осведомлены, Императорская Главная Квартира – это орган императорского оперативного управления, подчиненный лично мне, выполняющий только мои поручения, отчитывающийся и отвечающий исключительно передо мной. Фактически речь идет о моем личном аппарате управления государством и армией. Мои глаза и уши, мой голос, мои длинные руки и, если потребуется, мой карающий меч. Этот орган должен обеспечить меня возможностью получать независимую информацию, обеспечивать меня независимым анализом событий, готовить рекомендации по решению проблем, обеспечивать возможность доведения моих повелений до исполнителей любого уровня и возможность прямого вмешательства в события вне зависимости от любых министерств, ведомств, структур и органов власти. События последних недель продемонстрировали, что император должен иметь возможность преодолевать любую злую волю, любую информационную или физическую блокаду, любой заговор и должен иметь возможность отдавать непосредственные приказы верным людям и верным войскам. И если в нормальной ситуации вмешательство в события со стороны Императорской Главной Квартиры будет номинальным и демонстративно канцелярским, то в случае возникновения кризиса именно от ее работы будет зависеть судьба государства.