Скопление неприятностей - Вадим Панов Страница 10

– Твой ход, дружище! – отчаянно завопил Бабарский, но завопил напрасно.

Потому что Аксель прекрасно знал, что должен делать.

И умел это делать великолепно, поскольку был бамбадиром, человеком, познавшим Высокое Искусство. Пусть и не столь глубоко, как бамбадао, но достаточно, чтобы у преследователей не осталось шансов.

Аксель выскочил из автомобиля, держа в каждой руке по пистолету – на операцию Крачин взял пару вороненых «Сталлеров» с удлиненными и усиленными стволами жезарского сплава и увеличенными магазинами. Девятимиллиметровые пистолеты лингийского производства ложились в руки Акселя так мягко, словно были бамбадами. И отличались изумительной точностью… особенно – в умелых руках.

Первая пуля – водителю фургона. Вначале Крачин решил, что в них едва не врезался случайный работяга, но разглядел, что тот выбирается из кабины с дробовиком в руках, и не стал рисковать. Почти одновременно погиб водитель автомобиля преследователей – он оказался самой удобной мишенью. Получил пулю точно в лоб и уткнулся в руль. Машина остановилась, и стоявшие на подножках бандиты бросились к скверу… еще не сообразив, что бежать нужно в другую сторону. Их было всего четверо, поэтому Аксель не стал прятаться, а пошел уголовникам навстречу, выставив перед собой руки и стреляя так, словно каждый пистолет был снабжен оптическим прицелом.

Впрочем, чего еще ждать от бамбадира на дистанции в тридцать шагов?

Пять выстрелов потребовалось Крачину, чтобы угомонить четверых противников. Он стрелял в грудь, и тяжелые пули с легкостью пробивали кости, швыряя уголовников на землю. Пять выстрелов – четыре трупа.

Когда все закончилось, Аксель убрал пистолеты, повернулся и мрачно посмотрел на стоящего с саквояжем в руках Бабарского. И услышал то, что мог сейчас произнести только ИХ:

– Что тебе помешало устроить все так с самого начала?

Крачин покачал головой и поинтересовался:

– Что в саквояже?

– На Тердане высоко ценятся сапфиры анданской огранки, вот я и решил прихватить небольшую коллекцию. Ты ведь знаешь, что я – лицензированный ювелир.

– Не знаю.

– Могу показать документы.

– Мерса делал?

– Кто же еще? – не стал отрицать пронырливый суперкарго. – Но сама операция с сапфирами – предельно честная.

– Почему ты просто не купил камни?

– Потому что в Омуте они вдвое дешевле, – как маленькому объяснил ИХ. – Налоги, понимаешь? В Омуте есть сборы, но нет налогов, что и делает мое предприятие эффективно прибыльным.

– А бандиты решили забрать твои деньги?

– Именно, – подтвердил толстяк. – Только деньги не мои: я веду дела, используя судовую кассу «Пытливого амуша». Интересно, правда: корабль стоит на ремонте, но продолжает приносить прибыль…

– Мне этого не понять, – признался Крачин.

– Поэтому ты старпом, а я – суперкарго. Каждый из нас на своем месте. А теперь пойдем, угоним еще одну машину: нам нужно как можно скорее попасть в сферопорт и сесть, в конце концов, на цеппель до Тердана, – Бабарский кашлянул. – От этой беготни у меня разыгралась астма.

– У тебя нет астмы, – пробурчал Аксель, направляясь вдоль улицы.

– Откуда ты знаешь? – возмущенно спросил семенящий справа ИХ. – Ты же не врач. И Хасина, чтоб из него пилюли повылазили, говорит, что у меня нет астмы, а я иногда начинаю задыхаться…

Минуты через три они нашли еще одну машину и на ней отправились в сферопорт.

Собаки так и не залаяли.

⁂

Все планеты Ожерелья, первые миры, освоенные покинувшими Изначальный мир людьми, некогда были адигенскими. Или принадлежали адигенам – так было принято выражаться у аристократов. Все они прошли долгий путь от расселения по Герметикону, через Эпохи Распада, Инезирской династии и Белого Мора, испытав и радость побед, и горечь поражений, воюя между собой и внутри себя, создавая Вселенную по правилам, которые считали незыблемыми. Все они продолжали придерживаться древних традиций.

Все старые миры Ожерелья, за исключением Галаны. Планеты, которую даже самые сдержанные адигены называли «возмутительницей спокойствия». Планеты, которая подарила Герметикону первую и пока последнюю в его истории империю. Планеты, на которой день беспощадного избиения адигенов считался религиозным праздником – веселым и радостным.

При этом галаниты отринули не только «угнетателей», но и их культуру, заявив, что будут строить мир, полностью свободный от влияния адигенов. Мир, в котором само слово «адиген» будет вызывать неприязнь. Мир, которому они дадут новые правила и законы. И слово галаниты сдержали.

Они разрушили храмы и сровняли с землей крепости и дворцы. Поскольку не хотели, чтобы хоть что-то напоминало людям о старых временах. Новая архитектура была прагматичной, по мнению галанитов: «прекрасной в простоте», и ни в чем не совпадала с высоким адигенским стилем, в котором красоту не требовалось искать в сочетании прямых линий – она была его сутью. Галаниты уничтожили знатность по крови и дали новый ценз – по богатству. Ведь золото, как уверяли пропагандисты, может заработать каждый: талантом, умением или умом. И капелькой удачи. И ничего страшного, если к этому добавится щепотка подлости или беспринципности: золото не пахнет, его блеск затмит любую грязь. Его нельзя запятнать, потому что оно не знает слова «честь».

Золото стало богом Галаны.

А его главным храмом можно было назвать БейГатар – сферопорт и столицу. Город гигантских зданий, в каждом из которых истово поклонялись золоту. Город, в котором находилась Большая Галанитская биржа, оказывающая влияние на экономику всех планет, до которых дотягивались жадные галанитские руки, бесчисленное количество банков и несметное число офисов всевозможных фирм. Здесь круглые сутки продавали, покупали и снова продавали, брали в долг, возвращали долги и покупали долги. Здесь делали золото из железа, зерна и воздуха.

И здесь находилась штаб-квартира самой влиятельной организации Галаны и всего Герметикона, потому что не было в нем такого уголка, в котором бы не слышали о Компании. О знаменитой Остер-Кариданской компании, ведущей бизнес уже несколько столетий и ставшей главным символом Галаны.

Самая большая. Самая богатая. Самая беспощадная торговая корпорация современности…

Штаб-квартира Компании занимала небоскреб «Чер-чер», прямоугольный, как все вокруг. А на его последнем этаже находилась совещательная комната директоров-наблюдателей, группы управляющих и основных владельцев самого большого предприятия Герметикона. Группы настолько сплоченной, что друг друга ее участники называли не только по именам, но и по кличкам.

За круглым столом сидели Патриарх, который все организовал; смешливый и остроумный Клоун; Птицелов, мечтавший стать знаменитым орнитологом и написавший три учебника под псевдонимом; обладающий тонким музыкальным слухом Дудочник; с виду рассеянный, но весьма внимательный Шляпа; жадный Мельник; немного истеричный Поэт и Хитрый, по праву заслуживший столь говорящую кличку в столь непростом обществе.