Невидимое Солнце - Константин Костин

Говорят, это не наша родная планета. Хотя, почему это «говорят»? Новая Земля… кто ее сейчас так называет — «Новая Земля»? Давно уже просто «Земля». А ту, старую Землю, с которой человечество 117 лет (по староземным меркам — около 150 лет) назад закинуло сюда, давно называют «Старая Земля».

Как, почему, и зачем мы оказались на этом куске камня, бесцельно блуждающего на орбите Солнца, никто до сих пор не знает. Мы даже не знаем, жива ли та, Старая Земля, наша большая Родина. Сгорела в пламени Третьей Мировой Войны, разлетелась по бескрайним просторам вселенной мелкими кусочками, столкнувшись с очередным метеоритом, одному из которых и приписывают наше появление здесь, или человечество достигло высшего уровня развития, когда может существовать без войн, пищи и денег.

Мы не можем. Ни без войн. Ни без пищи. Ни, тем более, без денег. Но несмотря на это, несмотря на Первую Чертову Войну, Пограничную войну, Вторую Чертову Войну, а между ними — еще пару репрессий, связанных с разоблачением культа личности Грачева, а потом — его реабилитацией, человечество с жалкой горстки выросло до 25 000 000! С копейками.

Конечно, в первую очередь в этом — заслуга Совета и его Генерального Председателя. Всех Председателей Совета…

— Пашган! — кулак Виталика врезался в плиту броника. — О чем задумался?

— О великом будущем нашей Великой страны! — брякнул я первое, что пришло в голову.

Если с остальными этот фокус у Лопатина прокатывал, и собеседник что-то невнятно лепетал, а лейтенант, со смехом, отвечал «думать надо о защите!», то со мной — никогда! Милиционеру вообще стоит думать только о великом будущем, патриотизме, героизме и т. д. А то мало ли чего…

— Гы… э-э… правильно, — ответил напарник. — Дай рубль взаймы, а то жарко, как в печке. Пойду, водички куплю. Холодненькой.

— Ты и так мне уже полтинник торчишь, — возразил я. — Куда ты только деньги деешь?

— С зарплаты отдам, — клятвенно заверил Виталик.

— С какой?

— С какой-нибудь!

Прав он был в одном. Солнце в самом деле жарило непомерно. Но это еще с полмесяца. Потом Арес закроет его собой, и на пару недель вся планета погрузится в темноту. Наступит Невидимое Солнце. Даже здесь, в Грачевске, температура опустится до нуля градусов. А в горах — все минус тридцать. Хорошо еще, что это явление случается раз в три года, можно потерпеть. Вон, на старой Земле одно полушарие на полгода вообще снегом покрывалось, и ничего, жили как-то люди. И мы выживем.

— Так рубль дашь?

Здесь, в тени высотки, где стоял джип, было еще терпимо. Жарко, но не так, чтобы совсем. Будет совсем — можно включить кондей, но это перерасход топлива. А за экономию топлива — премии. Потому патрули, обычно, и не ездили по своим районам, как должны, а стояли себе где-нибудь в тенечке, где никогда ничего не происходит, чтобы не приходилось выходить на пекло, проводить аресты, писать бумаги, заполнять журналы и т. д.

Да и водичка у меня была — бутылка «Верхнезаводской» под сиденьем. Но от чего бы я не отказался — это немного перекусить. Так что я дал Лопатину не рубль, как он просил, а целую трешку.

Впустив на несколько секунд в салон автомобиля звуки города, приглушенные до этого броней, офицер, обвешанный снаряжением, как новогодняя елка игрушками, вышел из джипа, еще немного подумал, оставил внутри автомат, и только после этого закрыл дверку. Правильно. Недавно он забыл оружие в шашлычной и хватился только в конце смены. Пришлось потом возвращаться, искать скага, успевшего закрыть свое заведение… целая история! Виталика вообще хлебом не корми — дай в историю вляпаться.

В ожидании напарника, я разглядывал город. Несмотря на то, что броневик стоял мордой к центральной площади города, с памятником Борису Грачеву в центре, видел я немного. Полдень. Жара. Вечером будет прохладнее, вылезут влюбленные парочки и те, кто ищет вторую половину, чтобы стать влюбленной парочкой. Да пенсионеры.

Один скаг неспешно подметал мостовую, больше поднимая пыль, чем избавляя улицу от сора. Еще несколько инопланетян красили фасад здания неподалеку. Куда-то спешил мужчина в костюме с портфелем. Вот он остановился, поднял глаза на часы на башне, посмотрел на свои часы на руке, выругался, и почти побежал дальше. Мамочка с коляской сидела на лавочке, уткнувшись в телефон, и, скорее — автоматически, качала ребенка. Кстати, ничего себе такая мамочка. И юбка, похоже, гораздо выше, чем положенные десять сантиметров от колена. Можно бы выйти, составить протокол, выписать штраф, заодно познакомиться. Но жарко…

Промчались два мальчугана на велосипедах, неспешно проехал почтовый фургон. Хорошее, тихое, спокойное дежурство. Чтобы каждый раз такое было.

— Чертов Шолош! — выругался, вернувшись, Виталик. — Говорю: у тебя шашлык из чего? Оказывается — из свинины. А как же так, спрашиваю, вам же Тилис, Единый В Трех Ликах, запрещает человеческую пищу есть. И, знаешь, что он мне отвечает? Я, говорит, сам это не ем, я только готовлю и вам продаю! Кстати, у него лицензия через месяц заканчивается. Хоть на день просрочит — сдам его в ОДИ.

Мне эта идея решительно не понравилась. Такой шашлык: идеально прожаренный, но сочный, с луковыми кольцами, сбрызнутыми уксусом, тоненькими, почти прозрачными кругляшами помидор и нарезанным спиралью огурчиком, во всем городе больше никто не готовил. И мне, признаться, было абсолютно до Тилиса, Единого В Трех Ликах, чем он сам питается, равно как и наличие или отсутствие рогов у него на голове, как и цвет его кожи. И регистрации.

Черти… готовят они нереально восхитительно! Умудряясь при этом держать приемлемые цены. В любом городе найдется добрая сотня шашлычных, кафе и прочих заведений общепита с названиями «Конош», «Скагаран», «Великий Хан» или с вовсе труднопроизносимым «Дашичухашау», что в переводе означает просто «человеческая еда».

Да, черти. Нет, это не толерастно. Надо говорить «скагаране». Ну или «скаги» — тоже нормально. Когда-то, когда мы еще только обживались на этой планете, лет 100 назад, американцы провели исследования, и оказалось, что скаги — они не люди. Ну да, по тем временам, оказавшись на чужой планете, конечно, людей-то мы встретить и ожидали. В общем, они не люди. Но инопланетяне. Хотя для них инопланетяне — мы.