Время перемен - Константин Ежов

Был солнечный тёплый день пятого сентября. Вчера был мой день рождения. Вот мне уже и тридцать. Только грустно в моей жизни. Хочется чего-то такого немыслимого. А есть обычные тягучие и заполненные всякой мелочью дни. Даже вот не женат. Да и где найти хорошую и красивую жену? Вокруг только красивые стервы или хорошие и добрые, но страшные.

Вот, я решил, пару дней, после дня рождения, не выходить на работу и взял отгулы. С утра показалось хорошей идеей взять палатку и всяких продуктов, да выехать с ночёвкой на реку. Сижу теперь, как дурак. И смакогон греется и шашлыки стынут, а не тянет пить. Думал так, нажрусь как свинья и отступит эта серая и унылая реальность. Нет, не подумайте, я не пьяница. Просто муторно на душе. Вот и сижу на раскладном стуле перед таким же столом.

На столе стоит запотевший стопарик чистейшей, как слеза, пока ещё холодной, самогоночки, шашлычок на шампуре и огурчик свежий порезан, и помидорчик. Рядом речка и тишина. Картина должна бы радовать, ан нет.

Душа бунтует и противится. Як тако возможно. Пить одному, как последнему забулдыжнику. Душа требовала общения. Ну, где ей найти напарника.

Зря я так думал. Буквально тут же, на берегу нарисовался, такой колоритный дедок, с удочкой. Огромная, но аккуратно ухоженная, борода серебристого цвета, от седины. Идёт себе не спеша по берегу. Я тут понимаешь, погибаю уже.

— Извините, что спрашиваю, — только и успел сказать.

— Да ты не извиняйся милок, лучше говори.

— Э… Уважаемый.

— Ежели ты ко мне с уважением, так я завсегда рад помочь. Меня, кстати, Петром кличут.

— Э… Петр, вы о чём?

— Я про то, что пора уже наливать, а не лясы точить.

— А почему вы решили, что я вас приглашу?

— Я же вижу, ты человек с понятием. Вона как поляну накрыл, а сидишь один. По всему видно не алкаш какой-то, да и на бомжа не похошь. Значит, что?

— Что?

— Напарник тебе нужен, для беседы задушевной.

— Ну, Пётр, не знаю как по батюшке вас, ну, удивили. Присаживайтесь. С таким мудрым собеседником и поговорить не грех, ну, и выпить заодно. Меня Кириллом зовут.

— Назарович, я по батюшке. Наливай и мне. Хлопнем по рюмашечке.

Я не заставил себя ждать. Достал второй стопарик, да и налил по рубчик. В компании масть пошла и хорошо пошла.

Помолчали мы маленько, да и повторили, а затем уж и разговор пошёл.

— Вот смотрю я на тебя Кирилл и удивляюсь. Почто такой молодой здоровый и здесь один и оказался?

— Да, понимаете, Пётр Назарович. Устал от будничной серости. А хочется сделать великое.

— Да надо ли тебе это великое? Вон, смотрю, кольца на руке нет. Лучше бы женился, детишек завёл.

— Не встретил пока своей половинки. Хочется вот влюбиться, чтоб раз и навсегда. Да, вот не сподобился.

— Ну, а друзья как же?

— А что друзья. Друзья, как известно, познаются в беде. Вот и случилась однажды в моей жизни беда…. Одним словом нет у меня человека, которого, я с чистой совестью, назвал бы другом.

— Да…. Эк тебя жизнь то потрепала. А вот придут к тебе приключение и великое, не спужашся?

— Да, я бать, не из робкого десятка, только где оно немыслимое.

— Все-то вам молодым весь мир перевернуть. Нет, чтобы подумать. Если очень хочешь, может что и исполнится. Ладно, бывай.

Я и не заметил, как за степенным разговором завечерело. Хоть и выпили мы на двоих немного, но меня на солнце совсем развезло. Чтобы хоть как-то освежиться и развеять хмель, решил искупнуться.

Прямо с берега, и нырнул в реку, щучкой. Вода, неожиданно, оказалась обжигающе ледяной. Всё тело охватила судорога, и я бессильно стал тонуть. Хуже всего было то, что был на берегу-то один, и спасти меня просто было некому. Если и хватятся меня, то только завтра.

На какое-то мгновение я потерял сознание. Оно вернулось ко мне, когда в легкие попала вода, и мою грудь от этого стало буквально разрывать. Вдруг чьи-то сильные руки схватили меня и потащили наверх.

— Это, наверное, Пётр Назарович вернулся.

Сколько же радости было от этой мысли. От мысли, что хоть кому-то на этом свете, хоть чуть-чуть ещё нужен. Как же блаженен был вздох, который я втянул, когда меня вытащили на поверхность.