Эллигент - Вероника Рот

Я постоянно прокручиваю в голове дни, проведенные здесь в качестве заключенного. Полуголый и избитый почти до потери сознания. Есть и другие воспоминания: кошмарное ожидание, что Беатрис Прайор скоро умрет. Мои разбитые в кровь кулаки, колотящие в дверь и ее неподвижное тело у Питера на руках. Он предупредил меня, что она под наркотой. Ненавижу это место.

Сейчас тут не очень чисто, как раньше, когда здание принадлежало эрудитам. Теперь оно разорено бунтом, повсюду в стенах видны выбоины от пуль, на полу валяются осколки разбитых лампочек. Я тащусь по грязному коридору в камеру при неверном мигающем свете. Меня пропускают без вопросов, ведь на моем предплечье – черная повязка с пустым кругом – символом бесфракционников. К тому же, я немного похож на Эвелин. Прежде Тобиас Итон являлось постыдным именем. Сейчас оно – одно из самых уважаемых.

Трис сидит на полу, возле Кристины. Рядом застыла Кара. Моя Трис всегда казалась бледной и маленькой. Но почему-то она умудряется заполнять собой всю комнатушку. Она сразу узнает меня, вскакивает, обнимает меня и прячет лицо у меня на груди.

Я глажу ее по волосам. Никак не привыкну к тому, что они короткие. Хотя сперва я даже обрадовался, потому что так она выглядит как воин, а не как девочка. Вот что ей требовалось.

– Ты прошел сюда без проблем? – интересуется она.

– Я же Тобиас Итон, – отвечаю ей, и она смеется.

– Точно, – Трис немного отстраняется и смотрит на меня в упор.

Ее глаза странно меняются, как будто ветер проносит в них осенние листья.

– Где ты пропадал? Что случилось? – восклицает она.

Я понимаю Трис. Ей пришлось несладко. Она пережила предательство брата, ожидание казни, страх, что к ней применят сыворотку правды. Я просто обязан вытащить ее отсюда.

Кара пялится на нас, а я чувствую себя неловко, как змея, сбросившая кожу и еще не привыкшая к новому покрову. Наличие аудитории меня совсем не привлекает.

– Эвелин держит всех в строгости, – произношу я. – Без ее дозволения никто и шагу ступить не смеет. Но она выступила с призывом объединиться против угнетателей извне.

– Угнетателей? – повторяет Кристина.

Она достает из кармана пузырек и выливает его содержимое себе в рот. Думаю, какое-то обезболивающее из-за пулевого ранения.

Я хмурюсь.

– Эвелин, и, кстати, не только она, считает, что нам нельзя бродить за пределами города. Нам якобы могут причинить вред. А она пытается решить наши проблемы. Я передаю ее речь вкратце, – продолжаю я. – Но подозреваю, что это крайне выгодно для моей матери. Мы в ее власти, а если мы улизнем, она лишится своего влияния.

– Ага, – ворчит Трис. – Кто бы сомневался.

– Ее точка зрения имеет право на существование, – встревает Кристина. – И у нас много чего творится. Почему мы должны помогать тем, кто прячется за оградой?

Трис в задумчивости покусывает губу.

– Не знаю, – наконец, произносит она.

На моих часах уже три. Я задержался, а Эвелин подозрительна. Я сказал ей, что должен объявить Трис о том, что между нами все кончено. А на это не требуется время. Не уверен, впрочем, что Эвелин мне поверила. Я прерываю их спор.

– Слушайте: они решили допросить заключенных. И они собираются вколоть вам сыворотку правды. Потом вас осудят как предателей. Надо придумать какой-нибудь дельный план.

– Что? – изумляется Трис. – С каких пор поиск истины у нас расценивается как предательство?