Форпост. Земля войны - Олег Шабловский

Над ночным городом начинал моросить мерзкий осенний дождик. К последнему подъезду типовой блочной пятиэтажки с диким грохотом подкатил видавший виды милицейский УАЗ. Старший оперуполномоченный Сергей Спиридонов, коротко матюкнулся, поднял воротник потертой кожанки, неохотно вылез из теплого нутра машины и проворчал:

– Задолбали, пятый выезд за ночь, с цепи они сегодня сорвались, что ли? В такую погоду хорошая собака хозяина на улицу не выгонит, а тут мотайся туда-сюда.

– А че там? – поинтересовался сидевший за рулем Женька Егоров, милиционер-водитель дежурной части.

– Да бабушке какой-то почудился в соседней квартире шум. И не спится же ей.

– Может, я с тобой схожу?

– Сиди здесь, – махнул рукой опер, – я сам разберусь, ты лучше за окошками присмотри. Вон те два, на втором этаже над козырьком.

– А че за ними смотреть? – хмыкнул водила. – Там же решетки, хрен пролезешь.

Сергей двинулся в темный подъезд, похоже, о таком благе, как электрическое освещение, его обитатели никогда не слышали. Притянутая мощной пружиной хлипкая филенчатая дверь после недолгого сопротивления отворилась с недовольным скрипом, а затем, возвращаясь, как бы в отместку крепко толкнула массивной деревянной ручкой опера пониже спины.

– Тьфу, зараза! – Спиридонов пошарил рукой в кромешной темноте и, не нащупав никаких препятствий, осторожно шагнул вперед. – Хоть глаз выколи. Как в заднице у негра.

Подсвечивая себе мобилой, поминутно спотыкаясь и тихо матеря ЖЭК, а заодно и жильцов злополучного подъезда, милиционер, наконец, добрался до нужной двери. Старательно осмотрев замок, не обнаружил следов взлома и повреждений, прислушался. Тишина. Пожав плечами, Сергей осторожно постучал в дверь бдительной соседки. Оттуда раздался звонкий собачий лай и шаркающие шаги.

– Кто там? – старушечьим голосом моментально откликнулась дверь.

– Милиция.

– Точно милиция? – подозрительно поинтересовался голос.

– Марья Ильинична Кулагина?

– Она самая. – Дверь слегка приоткрылась, и маленькая старушонка-«божий одуванчик» осторожно выглянула наружу.

Некоторое время она обстоятельно разглядывала предъявленное удостоверение, а потом кивнула:

– Это я вас вызывала. Понимаете, молодой человек, соседка моя, Маринка, с мужем и сыном уехала в отпуск, а меня просила присмотреть за квартирой. А я сегодня вечером с Кузенькой гуляла, глядь, вроде как свет в окошке мелькнул. Пришла домой, послушала, а за стенкой вроде как шебаршится кто, ну я вам и позвонила.

– Понятно, – кивнул опер. – А ключи-то есть у вас? Раз за квартирой присматривать попросили, так, наверно, и ключи оставили?

– А как же, вот.

Взяв связку ключей и попросив соседку закрыть дверь, Спиридонов достал «ПМ», осторожно, стараясь не шуметь, загнал патрон в патронник.

Дверь открылась легко и почти бесшумно. Прижимаясь спиной к стене и держа оружие наготове, Сергей скользнул в подозрительную квартиру. Царящее в ней безмолвие нарушалось лишь мерным тиканьем часов и гудением холодильника, однако каким-то шестым чувством опер ощутил чье-то присутствие. Щелкнув выключателем, он зажег свет и тут же прыгнул вперед, перекатившись через плечо. Влетел на кухню и нос к носу столкнулся с перепуганной девичьей мордашкой, выглядывающей из-под стола.

– Ты кто? – ошеломленно отпрянул опер. – А ну вылезай!

– Ой, не стреляйте, меня мама дома ждет! – В округлившихся от страха глазах девчонки стояли слезы. – Я же ничего не сделала.

– Разберемся, – буркнул милиционер, поставил оружие на предохранитель и убрал его в кобуру, одновременно внимательно разглядывая девочку. Точнее, девушку. На вид – лет семнадцать, круглое симпатичное лицо, брюнетка, стрижка каре, испуганные голубые глазищи, неплохая фигурка. – Ты одна?

– Нет. Ой, то есть да. Одна.

– Не понял, что значит: «Нет, ой, то есть да»? А ну быстро – есть еще кто здесь или нет?

– Нет, нету никого, – замотала головой девица, бросив быстрый взгляд на огромный платяной шкаф в углу комнаты.

– Угу, значит, «нету никого»? Ну-ну. – Сергей подошел к шкафу, резким рывком открыл дверцу и отпрыгнул в сторону.

Внутри, сжавшись в комок и закрыв голову руками, сидел тощий пацан лет семнадцати-восемнадцати от роду.

– Ну и чего сидим? Кого ждем? – поинтересовался Спиридонов. – Сюда идем.

Быстро обыскав задержанного и не обнаружив в карманах ничего, кроме ключей, перочинного ножика и небольшой суммы денег, он толкнул паренька к дивану:

– Садись. – Затем поманил девушку: – Ты тоже иди сюда. Кто такие? Документы есть?

– У меня паспорт в сумочке.

– Ладно, разберемся. – Сергей подошел к телефону, набрал номер дежурки.

– Дежурный част, слушаю Мавлоноф, – с заметным узбекским акцентом ответила трубка.

– Алло, Мавлонов, это Спиридонов. Я задержал двоих, пришли опергруппу.

– Какой группа, там что-то украли?

– Да вроде все на местах, не заметно, чтобы они тут копались.

– Дяденька, мы не воры, отпустите нас! – завопил молчавший до сих пор пацан. – Нам Димка сам ключи дал.

– Цыц, в отделении говорить будешь! – осадил его милиционер.

– Не будет тагда группа, занятый все, – важно пояснил телефон голосом помдежа, прапорщика Мавлонова.

– Вася, блин, ты чего, как нет группы, а мне чего делать прикажешь?

– Бери задержанных и едете сюда, – отрезал Вася. – Мне машина нужен. Только сначала на турбазу заводскую заед, там сторож кого-то тоже поймал.

– Ладно, уболтал, красноречивый. – Сергей положил трубку и обернулся к ребятам: – Так, подъем и на выход с вещами. И чтоб без шуток.

Закрыв пустую квартиру и поручив бдительной пенсионерке ее охрану и оборону, опер вместе с задержанными спустился к машине.

– Что долго так? – открыл дверцу Егоров. – Тут от Васиных воплей уже рация раскалилась. Ого, поймал, что ли?

– Поймал, давай пацана в собачатник, девчонку на заднее сиденье, и чтобы между собой не разговаривали. Поехали. Нам еще на турбазу заскочить надо, там тоже задержали жуликов каких-то.

– Ни хрена себе заскочить! – недовольно заворчал водитель. – Это же километров десять за городом.

– У тебя есть другие предложения? Пожалуйста, в письменном виде и к уборщице тете Вале.

– Остряк, – буркнул Женька, – ладно, поехали.

Несколько раз цвиркнув стартером, УАЗ затрясся, жутко взревел пробитым глушителем и на своих предельных восьмидесяти км в час «помчался» дальше.