Всё как у людей - Шамиль Идиатуллин

– Часики-то тикают, – сказали над ухом.

Женя вздрогнула и свирепо развернулась на голос.

Справа никого не было. И слева тоже. Даже часиков не было – и тиканье умолкло. Не тиканье, вернее, а попискивание: на светофоре через дорогу растопырился красный человечек. Значит, такой же растопырился и на светофоре рядом с Женей, а зеленый шагал-шагал, да и ушагал, не дождавшись, пока Женя освободится от неуместных раздумий и тронется в ногу с ним.

Может, зеленый человечек напоследок и брякнул про часики, подумала Женя на откатывающейся волне злости. Весьма удивительной. Фраза про часики была дурацкой и затасканной не столько даже назидательными кретинами, сколько пародирующими кретинов мемами. Женю она никогда особо не трогала. А сейчас тронула почти до ожога. С чего бы это. Видимо, просто в такт мыслям попала. Тик в тик.

Женя попыталась вспомнить, о чем думала, замерев вдруг перед «зеброй» в двадцати шагах от офиса, где ее, наверное, уже ждут, но не вспомнила. Опять отвлек зеленый человечек. Он вспыхнул на стоящем за зеброй светофоре. Над ухом оглушительно пискнуло. И второй раз, и третий.

Вспомнишь тут что-нибудь, пожалуй, отметила Женя и ступила на зебру. Вот я ступила, подумала она, усмехнувшись, и поправила термосумку. Ступила так ступила.

Она сделала второй и третий шаг по зебре в ногу с пикающим зеленым человечком на светофоре, а на четвертом застыла. Потому что пиканье вдруг смолкло, без ускорения и любого предупреждения иного рода, и зеленый человечек исчез, а окошко над ним заняла растопыренная красная фигурка.

Женя растопырилась, наверное, сходным образом, обалдело подумав: «Тикают и не тикают», – но вслух брякнула другое:

– Не понял.

Справа возмущенно рыкнули машины: на их улице праздник, весь зеленый и манящий, а тетка мешает.

Потéрпите.

Женя снова поправила легкую, но норовящую сползти с плеча термосумку, поддернула маску и двинулась дальше – решительно, но не суетливо. Она встала на «зебру», значит, должна завершить маневр, проблемы электронного человечка – не ее проблемы, как и проблемы ожидавших машин. Подождут еще секунду. Все равно только собирались тронуться, секунда ничего не…

Женя застыла, холодея, и этот холод обдал жаром и выхлопной вонью огромный грузовик, пролетевший перед самым носом, перед коленом, едва не чиркнувший по костяшкам пальцев вынесенной на взмахе руки и чуть не забравший эту руку вместе со спицей, сидевшей там со времен детского перелома со смещением, чуть не сбивший Женю, чуть не размочаливший все ее тело с мгновенным хрустом и чавканьем, которое никто не успел бы услышать. Разве что сама Женя.

На дороге загудели и, кажется, заорали – не справа, а, как ни странно, сзади. Женя с трудом повернула голову и обнаружила, что стоит уже на тротуаре рядом со светофором, снова растопырившись примерно как красный человечек. Мелькнувшего грузовика след простыл. Удаляются, поглядывая в зеркала, и водители, едва не ставшие очевидцами того, как тупую девку намотало на кардан, и поделом.

Других пешеходов у светофора, к счастью, не было, так что никакая бабка не получила замечательной возможности рассказать Жене, как плохо мама учила ту правилам дорожного движения.

– Мама, – беззвучно сказала Женя и, с трудом переставляя несгибающиеся ноги, направилась в «Галактику».

К стеклянным дверям бизнес-центра она подошла, слегка отдышавшись. Маска мокро липла к лицу, с затылка лилось, но сердце колотилось уже не трещоткой, а барабанной дробью, деревянность ушла из конечностей, мороз в животе сменился трясущимся теплом, а ужас начал вытесняться возмущением. В полицию бы на гада заявить, пока впрямь не сшиб кого, подумала Женя злобно. Жаль, не получится. Грузовик несся на огромной скорости, так что проскочил мгновенно. Женя даже цвета не разобрала, что говорить о марке и тем более номере.

Она, вздохнув, мазнула взглядом по нечеткому, но вроде обыкновенному и не сильно растрепанному отражению в стекле. Все как положено: рыхловата, невзрачна, благородной бледности не заметно, даже глаза над маской от страха не слишком выпучены.

Женя толкнула дверь в стылый кондиционированный воздух, в рабочее пространство, в рутину, в стандартную офисную жизнь, где все всегда крутится и мельтешит, оставаясь при этом незыблемо скучным.

Женя привычно подставила запястье под электронный градусник, привычно обтерла руки санитайзером, привычно кивнула охраннику – даже двум, рядом с Игорем стоял облаченный в такую же неуместно боевую форму пузатый парень, видимо, новенький, – привычно подставила термосумку под металлоискатель новенького, привычно повела пропуском перед турникетом, привычно прошла сквозь рамку, привычно поморщившись от ее вопля и заранее поднимая правую руку.

– Спица тут, – привычно напомнила она, и Игорь, не отрываясь от смартфона, привычно кивнул, останавливая новенького, метнувшегося было из-за конторки с металлоискателем наперевес. Новенький пожал плечами и опустил металлоискатель.

Женя смотрела на него не моргая.

Игорь наконец поднял глаза и равнодушно сказал:

– Иди-иди, нормально все.

– Синий, – сообщила Женя.

– В смысле?

Женя нехотя продолжила:

– КамАЗ пятьдесят четыре девяносто, седельный тягач без прицепа, дизель на двенадцать литров, выпуск прошлого, нет, позапрошлого года.

Женя замолчала и заморгала, озираясь. Игорь, откладывая смартфон, обменялся взглядом с новеньким и тронул его за плечо, чтобы тот выпустил из-за конторки.

Женя мотнула головой и объяснила: