Жена для амеранина,или (не) его синеглазка - Ольга Грон

Эрик

Станция-тюрьма «Хэйзел». Несколько дней спустя.

«Включить процесс реабилитации…»

«Процессы жизнедеятельности восстановлены до прежнего уровня…»

Он отлично слышал, что говорили неподалеку, но не понимал, что происходит.

Последнее, что помнил Эрик Ти-Риал — это одиночную камеру, а затем сопротивление охране, когда понял, что с ним собираются делать. Удар парализатора. Магнитные наручники. Ухмыляющиеся лица охранников.

В цивилизованном мире давно запретили смертную казнь. Но то, что придумали вместо нее было ненамного лучше.

То же убийство, но более гуманное.

Пожизненное пребывание в стазисе, вечный сон на станции-тюрьме для особо опасных преступников, к которым его причислили уже давно. Эрик не представлял, каково это — спать бесконечно. Ну, или пока законы не поменяются и его тело не выбросят прямиком в космическое пространство, где он будет вечно бороздить бесконечный вакуум.

«Наверняка какие-то неполадки с капсулой», — промелькнул слабый лучик надежды на спасение, что у его тюремщиков ничего не выйдет, его отправят назад в камеру. А оттуда можно попробовать сбежать. Конечно, еще никому не удавался побег с «Хэйзел» — охраняемой тюрьмы, где содержались представители разных рас, осужденные за грабежи и убийства, космические пираты, торговцы оружием, контрабандисты. Но это другая категория. Та, к которой относился Ти-Риал, не имела права на общение с другими пленниками и, рано или поздно, попадала в стазис.

— Все готово, открываем капсулу, — раздался пронзительный, писклявый голос.

Дженкинс, будь он неладен. Его ненавидели все заключенные станции, и даже собственные подчиненные относились к нему с презрением.

Зрение прояснялось, а вместе с ним появлялась картинка того, что его окружало. Первое, что он увидел — лицо темноволосого мужчины. Точно, Эрик не ошибся. Это Райан Дженкинс. Вот только выглядел он несколько странно — будто по роже прошлись катком. Под глазами пролегли морщины, в волосах блестела седина. Подбородок по-прежнему выдавался вперед, делая лицо неприятным и вечно недовольным.

Эрик приготовился. У него один шанс сбежать, и он им воспользуется.

Как только крышка открылась, амеранин тут же включил свои сверхспособности. По коже пробежала мелкая дрожь, когда его тело покрыл похожий на металл слой, меняя структуру клеток. В этой броне Эрик Ти-Риал был почти неуязвим. Она отлично отражала лучи бластеров, защищала от внешних воздействий. Перед тем ему успели вколоть какой-то препарат, который не давал включать защиту, притуплял сознание, но теперь он почему-то не действовал.

— Чтоб вас всех, — крикнул он, мгновенно бросившись он на Дженкинса, и успел врезать ему так, что заместитель начальника тюрьмы отлетел к противоположной стенке медблока.

Но его действия будто предвидели — один из охранников, который стоял рядом с тюремным доктором, активировал электросеть, которая плотно охватила ноги и руки Эрика. Следом по голове словно чем-то тяжелым огрели. Амеранин скрипнул зубами от бессилия и запоздалого понимания, что никто так просто не выпустит его со станции. В глазах потемнело, и он снова отключился.

Меган

И за что такое «счастье» привалило?

Этот каверзный вопрос преследовал меня уже несколько дней.

Уставившись в отражение в зеркальной стенной панели, я задумалась.

Мне предстояло стать фиктивной супругой бывшего заключенного, амеранина, и исполнять свою роль до конца задания, если вдруг не изменятся обстоятельства.

С одной-то стороны, я понимала почему выбрали именно меня. Во всем виноваты особые гены. Моя мама — землянка, а папа — мелрон. Внешне я пошла в мать, но и от папы достались некоторые характерные черты. Например, синие волосы ничем не скроешь, на них ни одна краска толком не берется, да и глаза отличаются от земных — мои радужки фиалкового цвета. С одной стороны — красиво, с другой вызывает массу вопросов, на которые мне не очень хочется отвечать.

Правда во всем есть свои плюсы — у меня повышенная выносливость, а еще я проживу дольше, чем среднестатистический человек. Такие полукровки как я — большая редкость. До некоторого времени я вообще не понимала, что не такая как все, пока мать не раскрыла мне правду.

К расе мелронов земляне относятся с предубеждением, считая их варварами и дикарями, хотя на самом деле у них просто свой, необычный менталитет. Но маме довелось работать с одним из них в космическом патруле, где у них и завязались отношения, а после родилась я. Папа же погиб через пару лет после моего появления на свет.

Простую землянку не пустили бы на Идерикс с любыми связями.

Надеюсь, у меня хватит терпения, чтобы не расколоться раньше времени. А еще на то, что Эрик Ти-Риал не потребует исполнения супружеского долга. Уж я, в свою очередь, постараюсь его не провоцировать, ведь наслышана о прошлых делах своего подопечного.

Но не за каждое задание обещают пару сотен тысяч кредитов Лиги. А мне срочно нужны деньги.

— Он очнулся, можете войти, — сообщил мне офицер охраны, вернувшись из медблока.

— Сделали все, как положено? — уточнила я, опасаясь, что обман быстро раскроется.

— Обижаете. Конечно же, госпожа Миллер, — назвал он меня настоящей фамилией и добавил: — Иначе его бы отсюда не выпустили.

Я кратко кивнула, набрала побольше воздуха и вошла в просторное помещение.

Мужчина, которого только что привели в чувство, резко сел на койке, изумленно уставившись на меня округленными глазами цвета морского янтаря. Я тоже замерла, с каким-то страхом и недоумением разглядывая редкого полуголого экспоната. Конечно, я уже видела его фото. Но в реальности амеранин оказался гораздо массивнее и шире в плечах, чем мне казалось. Мускулистые руки были покрыты татуировками, на животе выделались кубики пресса. Темно-русые волосы выбриты на висках. Хищный зверь непрерывно следил за мной, и мне стало совсем не по себе.

— Дорогой, я так рада, что тебя амнистировали, — протянула заученную заранее фразу, которую старательно репетировала во время полета на «Хэйзел».

— Ты кто вообще такая? — Он показался рядом молниеносно. — Я тебя не помню.

Я вздрогнула, но постаралась не паниковать.

— Я твоя жена. Меган. Как только мне сообщили, что тебя освобождают, я сразу же полетела за тобой, — пролепетала, испуганно глядя в золотистые глаза, в которых светилось недоумение.

— Я. Никогда. Не был. Женат, — процедил амеранин, изогнув верхнюю губу.

— Ты забыл, наверное, Эрик. Вспомни же, свадьба на Альгамме, медовый месяц на Талу. А потом тебя поймали.