Сила Внушения - Юрий Иванович

— Быть такого не может! — Фёдор Павлович Шульга грохнул кулаком по столу, жёстко глядя на пятнадцатилетнего сына. И прикрикнул, своим зычным командным басом: — Откуда ты это взял?! Или просто выдумал?

Они остались с сыном вдвоём, потому что мать вынуждены была возвратиться на работу в поселковый клуб, где работала заведующей. Тогда как у Фёдора Павловича ещё продолжался обеденный перерыв. Тогда и начал ему рассказывать Санька разные, известные ему из будущего детали творящихся подлостей.

Да и сейчас он вёл себя совсем не по-детски:

— Шуметь, привлекая внимание соседей, не стоит, — невероятно рассудительно, с достоинством отвечал Александр Шульга. — Давай просто рассуждать логически и подходить к каждому моменту со здоровым скепсисом. Начнём по порядку: какой мне смысл тебе врать, тем самым нанося вред родному и близкому человеку?

Хмуря брови, но стараясь себя сдерживать, полковник в отставке шумно выдохнул:

— Ладно, согласен. Ложь в данном случае неуместна.

— Идём дальше, пытаясь ответить на вопрос: могут ли такие уважаемые люди как товарищи Взяхин и Голядко пойти на такую несусветную, в твоём понимании подлость? Ведь что парторг, что твой заместитель, люди показательно честные, активные борцы за справедливость, да и к тебе относятся с огромным уважением. И зависят они от тебя практически во всём. Казалось бы, они наоборот должны за тобой в огонь и в воду, защищая от малейшей напраслины. Но!.. Вначале припомни, кто такой Взяхин, где он воевал, и за что его турнули из политотдела его воинской части?

— Да он всю войну в тылах просидел, — скривился Шульга старший. — У него ведь инвалидность… А турнули его в запас, по его же рассказу, из-за жёсткой принципиальной позиции, которую он проявил во время разоблачения группы ворья в интендантстве части.

— Ничего подобного! — с удивительно взрослым убеждением и верой в свои слова, заявил парень. — Как раз это и есть тотальная ложь. Потому что инвалидность ваш парторг ещё в самом начале войны оформил с помощью свояка, служащего главврачом в военном госпитале нашего областного центра. Кстати, главврач сейчас арестован и находится под следствием за крупные махинации с лекарственными препаратами. Если сегодня же его прижать по поводу мнимой инвалидности для Взяхина, он всё выдаст как на духу. Поэтому я и настаиваю на немедленном упреждающем ударе.

Фёдор Павлович озадаченно помассировал лысеющий затылок:

— Надо же!.. А ведь как артистично с палочкой ходит…

— И насчёт его увольнения в запас. Взяхин там сам замешан с головой в махинациях интендантов. Ему просто повезло, что командир части не стал раздувать скандал до небес, а быстро списал напрочь всех подозреваемых. Ну и, самое главное, чем лично ты насолил Взяхина именно в последние две недели: как новый руководитель мехколонны ты слишком быстро инициировал начало ревизии на складе законсервированной в ангарах боевой техники. Начало ревизии, со следующей недели. Распоряжение ты отдал финансовому инспектору предприятия, а тот старый приятель Взяхина. Твоё распоряжение он положит под сукно и будет всячески оттягивать начало ревизии. А после твоего ареста всё документы подчистят и заменят. Иначе вскроется нелицеприятная правда: компашка воров ещё до твоего выхода на работу начальником мехколонны продала налево почти десять единиц самой лучшей автомобильной техники. Из трофеев.

Полковник в отставке, ещё и месяца не проработавший на громадном автотранспортном предприятии, только за голову схватился, причитая:

— Ёк, макарёк! То-то я смотрю, меня к тем ангарам и на пушечный выстрел никак не подпустят. Мол, всё опечатано… Надо разрешение из обкома и от командование округа… Стратегический запас… Гады!

— Ну и по твоему заместителю, — деловито продолжил сын. — Тут всё ясней некуда: он сам мечтал стать начальником колонны. А тут тебя свыше направили, как орденоносца, заслуженного фронтовика, списанного по ранению, и знатока ситуации на месте, на своей малой родине. Вот гражданин Голядко и пошёл на поводу у парторга, написав ещё и от себя все несуразицы твоего поведения и разукрасив это всё откровенной ложью.

— Но как же так?.. На такие доносы веры нет!.. Это ведь не тридцать седьмой…

— Отец! Ты забываешь, в какой мы стране живём! И себе врать не надо! Государство нам досталось параноидальное, в каждом втором видят врага, а в каждом первом — шпиона. Уже чуть ли не пятая часть бывших фронтовиков топчут зону и расчищают лесоповалы. Избежать столкновения с силовыми, карающими структурами — крайне сложно.

Слушая сына, полковник Шульга всё больше сокрушался, покусывая губы от досады. И сдерживал себя при этом невероятными усилиями. Хотелось в ответ накричать на парня, надавать ему подзатыльников, а то и вообще пройтись широким армейским ремнём по ягодицам много позволяющего отрока.

И в то же время опытнейший командир, прошедший всю войну, прекрасно понимал: Санька прав. И ещё пришло чёткое понимание, что сын вдруг резко изменился, повзрослел, словно после получения солнечного удара он кардинально поменял всё своё мировоззрение. Ну и, самое главное, что больше всего смущало в словах отрока, это тотальная уверенность в сказанном.

Поэтому прокашлявшись, Фёдор Павлович пристально уставился на сына и продолжил допрос с максимальной суровостью:

— Откуда тебе стали известны все подробности про Взяхина с Голядко и про их афёры?

Санька тяжело вздохнул, выдержал паузу и только потом неохотно ответил:

— Батя, поверь, это очень длинный и сейчас крайне неуместный разговор. Он нас надолго уведёт в сторону, и мы потеряем драгоценное время. Счёт идёт буквально на минуты. Потому что надо немедленно звонить в органы областной прокуратуры, тут же в особый отдел нашего военного округа и только после начала «боевых» действий против воров и аферистов, будить определённых деятелей в обкоме. В идеале лучше вообще партию сюда не вмешивать, но это впоследствии нам запишут в вину, как политически неграмотный поступок. Без «руководящей силы» действовать нельзя. Но если призвать на помощь оттуда определённых лиц, дело только ускорится.

— Кого ты имеешь в виду? — продолжал хмуриться отец, прекрасно знавший о непрекращающейся подковёрной борьбе в обкомах и в крайкомах. Получив перечень конкретных фамилий, только удивлённо крякнул: — Хе! А ведь с ними может и сработать! И если они развернутся быстро и правильно, многие гниды свои тёплые места потеряют.

Также он прекрасно понимал, что отдавая под арест и служебные разбирательства своего заместителя вместе с парторгом, провоцирует тем самым целую лавину уголовных дел на многих уровнях района, области и всего края. В этом плане его недавний приход на руководящую должность, сработает крайне положительно. Самого Фёдора Шульгу только похвалят, поставят в пример, а его репутация станет в некотором роде безукоризненной. Впоследствии мало кто осмелится даже косо посмотреть в его сторону, а не то, что писать доносы и лживые пасквили.