Вирусолог: цена ошибки - Александр Чепурнов Страница 4
Вирусолог: цена ошибки - Александр Чепурнов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Когда вернулись на базу, выяснилось, что зашивать рану негде. До ближайшей монгольской больницы было километров 200 бездорожья, до советской – 100, но пограничной визы на машину не было. В медпункте скотоимпорта имелся врач, но отсутствовали иглы, хотя нитки вроде были. На пограничной заставе были иголки, но без ниток и врача. Часов через десять, выпив невероятное количество водки с монгольскими чиновниками и пограничниками, организовали машину, временную визу и проехали таможенный пункт. В больницу попали часа в четыре ночи, здесь Алексей познакомился с нестандартным методом анестезии. Новокаин отсутствовал, зато ассистировала удивительной красоты медсестра – плод русско-бурятской любви, – одно присутствие которой заставляло терпеть любую боль. Врач наскоро промыл рану и, простегав ее в четырех местах лигатурой [7], зашнуровал, как ботинок. Наклеив повязку, заверил, что через неделю нитки можно будет выдернуть, и останется только аккуратненький шрам.
Вопреки обещанию, когда на девятый день удалили швы, рана открылась. Нагноение было столь сильным, что стало очевидным: ее придется чистить хирургически. Алексей поехал к знакомому военному хирургу, который сначала долго знакомил его с коллекцией минералов, лично им вырезанных из печени выдающихся сибирских военачальников. Приведя в операционную, продемонстрировал, что тоже считает девичью красоту наиболее сильным средством анестезии. Пригласив двух потрясающей красоты медсестер вместо инъекции анестетика, он вооружился пинцетом и ножницами и по живому срезал все нагноившиеся места. Алексей скрежетал зубами, но дать слабину в таком окружении не мог, хотя так и не понял, чем местная анестезия так ненавистна сибирским врачам.
Пока мысли Алексея скакали по увлекательным эпизодам прошлого, сравнивая эффективность химической и эмоциональной анестезии, у него забрали образцы венозной крови и носоглоточные смывы для анализа на биопробных животных. Интересно, а ведь на стадии выздоровления (если до нее удастся дожить) положено отбирать на анализ еще и сперму. Как это будет выглядеть?
Пробы унесли, передали ужин. Н-да. Водочки бы стакан да забыть обо всем. Возбуждение проходило, нарастала нервозность. Алексей попробовал почитать принесенные ему книги, посмотреть телевизор, но сосредоточиться не удавалось. Наконец он забылся.
Белая ледяная пустыня. Сейчас начнет вставать солнце. Надо обогнать всех и занять позицию, которая позволит снять на кинокамеру восход и проходящую группу. Это Байкал. У них в институте такая традиция. Каждый год, когда ослабевают морозы, а лед еще крепок, компаниями по 20–30 человек они идут через Байкал. Впрочем, традиция не такая уж давняя. У самых-самых ветеранов за плечами переходов десять. Треть группы – «чайники» (первоходки, да еще и без экспедиционно-туристического опыта). Условия перехода – провести группу без потерь. Дотащить тех, кто выбьется из сил, разобьет ноги на льду.
На исходную позицию заехали поездом. Выгрузились в три часа ночи. Костяк группы опытный, крепко сбитый. Алексей видит их всех впервые, но с такими ребятами в экспедицию – за милую душу. Самые опытные и быстроходные ушли в ледовую разведку. Остальные, умело организовав новичков, расчистили снег, разожгли костер и приготовили поесть. Через час вернулись разведчики, и самое главное опасение отпало. Близ берега разводий льда нет. Разведка прошла по льду на два километра вглубь озера. За исключением небольших торосов все нормально. Это очень важно. В тех местах лед весной трескается, и образуются трещины шириной всего полтора-два метра, но многокилометровой длины. В предыдущий год эта же группа шла в обратном направлении и натолкнулась на трещину примерно в километре от берега. Трещина была метра полтора-два, но разбежаться по льду и прыгнуть на такое расстояние смогли бы не все, поэтому ведущий группы решил идти вдоль трещины и искать, где она кончается или хотя бы сужается. Пришлось идти почти десять километров, пока достигли места, где все смогли перепрыгнуть, и потом еще столько же возвращаться вдоль берега до железнодорожной станции. Сорок километров через Байкал, да еще 20 туда-обратно вдоль трещины, практически не имея возможности отдыхать, – на льду не рассидишься. Поэтому в этом году приняли решение идти в обратном направлении.
Интересно, как реформируется память во сне. Все это было в жизни когда-то или известно по рассказам, но сейчас, во сне, все это – твой опыт, ты все это знаешь, и все происходит с тобой.
На лед вышли в четыре утра. Светлеет в это время года часов в восемь, поэтому сначала ориентировались по звездам. Несколько человек, которых не успели предупредить, что брать с собой термосы нельзя (все равно разобьются), уже их разбили. На Байкале удивительные торосы [8], образующиеся в период его замерзания. В это время на озере формируется небольшой лед толщиной с палец. Во время осенних штормов он крошится и вмораживается в более мощный лед. Эти пластинки, как костяные пластины у стегозавра [9], торчат изо льда, но поскольку совершенно прозрачны, то ночью, даже лунной, их не видно. Время от времени кто-нибудь из группы спотыкался о такую льдину и падал. Вот, споткнувшись, растянулась на льду русоволосая красавица с длиннющей косой. Шапка слетела, и на прозрачнейшем льду коса казалась повисшей в бездне.
Алексей подскочил, помог подняться. Участливо пошутил: «Что, девонька, рубль нашла?» – за что и был наказан уже через несколько шагов. Явственно, как будто и не во сне, он услышал хрустальный звон сбиваемого ногой тороса, ощутил боль в ноге, чувство короткого полета, непонятно почему оборвавшегося. Это удивительное свойство байкальского льда: чистота его и лежащей под ним воды создают ощущение бездны под ногами. В падении Алексей, как пантомим, наткнулся на невидимую преграду. Хорошо хоть руки успел подставить, а то ведь можно и нос разбить.
Алексей поднялся и… проснулся. В коридоре зажгли свет, по занавеске метались неясные тени. Начинался новый день. Пора измерять температуру. Анализы сегодня, наверное, брать не будут – хотя нет, за биохимией все равно придут.
Алексей проснулся еще раньше обычного. Он все не мог понять, к какому типу людей относится: ложился как сова, а просыпался как жаворонок. В экспедициях его за это очень любили дежурные и недолюбливали все остальные. Поднявшись спозаранку и не зная, куда себя девать, Алексей готовил завтрак на всю команду, чем заслуживал искреннюю благодарность очередного дежурного, в чьи обязанности это входило, но затем начинал поднимать всех под предлогом, что завтрак стынет, вызывая тихую ненависть.
Алексей пропальпировал лимфоузлы. Подчелюстные – спокойно, подмышечные, паховые – все спокойно. Да ничего еще и не должно быть, хотя лимфоузлы и биохимия отреагируют первыми. За кровью на биохимию придут часов в семь, а результаты будут, скорее всего, после обеда. Если их вообще сообщат, а то решат, что это врачебная тайна, травмировать пациента неэтично, и начнут неумело врать в глаза.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии