Этим утром я решила перестать есть - Жюстин Страница 24

Итого: пять тысяч двести пятнадцать минут жизни, полных рассчитанного счастья!...

Я победила. Я выиграла первую битву в моей жизни. Отныне я буду считать только минуты спасенного счастья, часы сохраненных удовольствий, дни, собирающиеся в недели и месяцы сопротивления.

Сентябрь 2006 года. Я возвращаюсь в лицей. Это год экзамена на степень бакалавра по французскому языку. Мне скоро восемнадцать лет, в будущем марте, моя голова полна планов.

Я дополнительно занята многими, очень полезными для здоровья вещами: избавляюсь от нескольких упорных прыщей, появившихмя из-за приема большого количества лекарств, делаю первые шаги в качестве ученика спортивного журналиста, слежу за диетой, без тревог и жестоких ограничений, которые вновь способны низринуть меня в пучину фрустрации.

Главный вопрос: поняла ли Жюстин, что с ней произошло? Где находится первопричина событий? Существует ли эта причина? Я склонна к крайностям, в этом мой основной недостаток, сказала бы стрекоза, если бы она страдала сначала анорексией, а потом булимией, отягощенной приступами навязчивых желаний.

Итак, попрыгунья-стрекоза лето красное не ела и оглянуться не успела, как заметила, что булимия катит в глаза. Она стала много есть, растолстела, и пошла за помощью к соседу-психологу, прося несколько зернышек разума для того, чтобы продержаться до вешних дней.

- Я вам заплачу... - сказала стрекоза.

Психолог был ростовщиком, что не является недостатком.

- А что ты делала в дни несчастья?

- Я все плакала...

- Ты все плакала? Это дело. Ну, пойди же, попиши!

И, поскольку, я являюсь перфекционисткой, я начала писать со всей возможной самоотдачей. Я чувствую, что это испытание было мне необходимо, просто для того, чтобы вырасти, научиться любить себя и других, но не через меру. В этой книге я пытаюсь объяснить, что же сдавливало мне горло и терзало меня изнутри во время великого путешествия к взрослому состоянию.

Корень зла?

Я думаю, что целый град капель переполнил чашу.

Мне кажется, что это точка зрения ребенка, потом ставшего подростком, что все началось с рождения младшей сестры. Она родилась за полтора года до начала моей болезни (я об том тогда и не подозревала), появление малышки стало неожиданностью для моей другой сестры и для меня. Мне было двенадцать лет, сестре Кло — десять, мы не хотели еще одного брата или сестру. А наши родители давно мечтали о третьем ребенке, мама говорила об этом в течение двух лет. Она надеялась, теряла надежду, все время возвращалась к этой теме, и это меня раздражало. Но ничего не происходило, и мы счастливо жили все четверо. До того дня, когда мама объявила, что она беременна.

Моя сестра восприняла эту новость еще хуже, чем я. Она стучала кулаком по столу, отказывалась замечать и трогать мамин толстый живот, не говорила об этом ни с кем, так, словно ничего не произошло. Только вернувшись в тот год после летних каникул, увидев живот мамы и дотронувшись до него, я подумала: «Это будет здорово!»

Но потом меня объял страх. Я пришла в ужас, от того что должна стать взрослой. Двенадцать лет это уже где-то половина жизни. Мои лучшие годы прошли, ничего, подобного им, уже не будет. Я начала постоянно испытывать чувство тревоги. Я пыталась выиграть время. А конкретно — без конца смотрела на часы. Любое мое дело, в чем бы оно ни заключалось, должно было быть выполнено в кратчайшие сроки, без опозданий и ошибок, иначе тревога просто одолевала меня. Я часто высчитывала проходящее время, часы занятий, еды, сна, каникул, получая количество «потерянных» дней и растраченных часов, и это было ужасно. Я уже представляла себя в восемьдесят лет, осознающую, что два года своей жизни я загубила, неправильно готовя рецепт кушанья, переделывая домашнее задание, опаздывая на автобус. А за эти два года можно было совершить что-то, чего я не совершила… Эта мысль меня изводила.

В мои двенадцать лет очаровательная маленькая сестренка, которую мы, естественно, все любим, олицетворяла для меня потерянное детство. Я не думаю, что я ревновала, мне кажется, мои чувства были гораздо сложнее. Маленькая Жанна просто явилась катализатором осознания реальности. Я должна была взрослеть, и я совсем этого не хотела. К тому же все разговоры в семье с утра до ночи вертелись вокруг малышки. «Ребенку нужна комната, Жюстин будет спать в подвале». Почему я? Потому что я — старшая. Кло хотела переехать в подвал вместо меня, но ей не разрешили.

Итак, младенец выгнал меня из комнаты. Младенец заставил меня спать внизу, где я пережила ужасный период, в течение которого не смыкала глаз ночи напролет. Мои родители не хотели понять, что у меня появилось страшное чувство, будто меня выкинули из лона семьи. Я оставалась в этой комнате два с половиной года, с весны 2001-го по осень 2003 года.

Комната внизу была похожа на морг с бетонными стенами и слуховым окошечком. Чтобы попасть в нее, нужно было спуститься по лестнице, пройти котельную, гараж и коридор. Кровать мне поставили посередине этого подвального помещения. Здесь был склад, где хранились детали для велосипедов и стоял старый диван. Тут даже жила мышь. Комната была холодной и удаленной от мира. Моя настольная лампа горела круглые сутки. Как только снаружи слышался шум, я начинала кричать.

Я надоедала своим родителям, которые не хотели меня слушать. Когда я просила разрешения спать наверху, они отвечали: «Нет, ты уже большая, ты пойдешь вниз». Я не понимала, что хотят родители: выгнать меня из дому или заставить снова стать маленьким ребенком. Я не понимала их отношения ко мне. Для того чтобы получить то, чего я хотела, я должна была сделаться несносной и канючить все время об одном и том же, сначала мирно:

— Мама, я должна тебе кое-что сказать, это очень важно. Пожалуйста, разреши мне хотя бы одну ночь поспать наверху, я слишком боюсь.

— Нет.

Затем ворчливо:

— Пожалуйста, мама, пожалуйста, мне очень страшно внизу.

— Хватит, Жюстин!

Наконец, плаксиво:

— Ты не понимаешь, что мне там очень страшно. Сама ты не спишь внизу. Ты не понимаешь, как мне страшно.

— Нет, хватит ребячиться. Ты уже достаточно большая для того, чтобы спать внизу.

— Хорошо, я вам это припомню…

Итак, я смирилась и украсила свою новую комнату. Я покрасила стены в желтый цвет, сверху по трафарету нарисовала божьих коровок. Повесила картины с ракушками, портреты сестры Кло, многочисленных двоюродных братьев и сестер и свои собственные. Я спустила вниз свой музыкальный центр, который мне подарили на десять лет. Телевизор. Плюшевого светлячка с пластиковой, светящейся в темноте головой. Он коротал со мной ночи.

В конце концов все был обустроено так, чтобы мне стало хорошо и спокойно. Но незваные гости все равно проникали ко мне: ящерицы. Я ужасно боялась ящериц. Как только я видела, как одна из них бежит по стене, я начинала кричать. Я запирала дверь на два оборота.