Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями - Чарльз Грабер Страница 2

В декабре 2015 года второй из этих ингибиторов контрольных точек³ был использован, чтобы запустить иммунную реакцию у бывшего президента США Джимми Картера. Агрессивный рак распространился по его организму, и считалось, что он не выживет, но его иммунные клетки изгнали рак из печени и мозга. Новости о чудесном выздоровлении 91-летнего президента⁴ удивили всех, в том числе и самого Картера. Для многих «это лекарство Джимми Картера» стало первой и единственной вещью, которую они услышали об иммунотерапии рака.

Но прорыв – это не один конкретный метод лечения или лекарство; это серия научных открытий, которые расширили наше понимание самих себя и этой болезни и изменили само определение возможного. Он изменил варианты и исходы для онкобольных и открыл дверь в богатую, неизведанную область медицинского и научного исследования.

Эти открытия стали обоснованием для подхода к борьбе с раком, концептуально отличающегося от традиционных вариантов «режь, жги или трави», подхода, который лечит пациента, а не болезнь. Впервые с начала нашей старой как мир войны с раком мы поняли, с чем сражаемся, как именно рак жульничает и как мы наконец-то сможем победить. Кое-кто говорит, что для нашего поколения это событие такой же важности, как полет на Луну. Даже онкологи, весьма осторожные товарищи, стали употреблять слово на букву «и»: излечение.

Шумиха может быть опасной, а ложные надежды – жестокими. Люди естественным образом склонны возлагать на любую новую науку слишком большие надежды, особенно на ту, которая обещает победить болезнь, тем или иным образом затронувшую каждого. Тем не менее мы здесь говорим не о распиаренных теориях или чудесных средствах, о которых неизвестно ничего, кроме свидетельств пациентов, а о реально работающих лекарствах, действенность которых подкреплена солидными данными. Иммунотерапия из мечты превратилась в науку.

Сейчас иммунотерапевтических средств есть лишь горстка. Менее половины всех онкологических пациентов реагируют на эти средства. У многих из тех, кому лекарства помогают, реакция значительная: ремиссии дарят им не просто лишние недели или месяцы, а целые жизни. Подобные преображающие, надежные реакции – это уникальная черта онкологического иммунотерапевтического подхода, и отчасти именно они делают его таким привлекательным для пациентов, но важно отметить, что это вовсе не гарантия какого-либо конкретного исхода для конкретного пациента. Нам все еще предстоит много работы, чтобы расширить круг тех, кому лекарство помогает, и по-настоящему найти способ вылечить рак. Но дверь уже открыта, а мы только начали.

Несколько иммунотерапевтов, у которых я брал интервью, сравнивают открытие первых иммунотерапевтических противораковых препаратов с открытием пенициллина⁵. Как лекарство пенициллин тут же снизил заболеваемость инфекциями, излечил несколько бактериальных болезней и спас миллионы жизней. Но как научный прорыв он дал новое определение возможному и открыл плодотворные новые территории для поколений ученых-фармацевтов. Почти через сто лет после открытия этого простого лекарства антибиотики превратились в целый класс лекарственных средств, оказавший настолько огромное влияние на весь мир, что мы, по сути, принимаем их как должное. Невидимые ужасы, терзавшие и отравлявшие человечество тысячелетиями, теперь можно вылечить, просто купив таблетку в ближайшей аптеке.

Открытие того, как рак обманывает иммунную систему и прячется от нее, стало «пенициллиновым моментом» для иммунотерапии. Одобрение первого ингибитора контрольных точек, который регулярно и значительно изменяет исход заболеваний у онкобольных, изменило направление научных исканий. Сейчас началась настоящая «золотая лихорадка» исследований, инвестиций и разработки лекарств. Прошло всего семь лет после одобрения первого, единственного тогда ингибитора контрольных точек; по последним данным, 940 «новых» противораковых иммунотерапевтических средств тестируется в рамках 3042 клинических испытаний с участием более чем полумиллиона пациентов, а еще 1064 новых средства проходят доклиническую фазу в лабораториях. Но даже эти цифры меркнут по сравнению с количеством испытаний, где проверяется синергетическая эффективность иммунотерапевтических сочетаний. Исследования продвигаются так быстро, что у нескольких производителей лекарств в очереди на клинические испытания стоят сразу несколько поколений средств, словно самолеты, ожидающие разрешения на вылет из «Ла-Гуардии», требуя от FDA внести их в новые категории «быстрого одобрения» и «прорыва», чтобы они как можно скорее добрались до онкобольных, у которых нет времени ждать. Большие достижения в онкологии обычно случаются с интервалом около пятидесяти лет; иммунотерапия рака уже буквально за одну ночь проскочила целое поколение. Описывая то, что ждет нас дальше, многие ученые улыбаются и используют слова типа «цунами» или «прилив». Такая скорость прогресса – большая редкость в истории современной медицины и беспрецедентна в истории борьбы с раком. У нас появилась возможность фундаментально изменить наши отношения с болезнью, которая слишком долго играла в жизнях определяющую роль.

Это история гениев, скептиков и истинно верующих, и особенно пациентов, которые провели всю жизнь, и многих других, которые расстались с жизнью, помогая улучшить и проверить эту новую, полную надежды науку. Это путешествие расскажет вам, где мы сейчас, как сюда попали и что нас ждет дальше впереди, словами тех, кто пережил его сам, и тех людей, благодаря которым оно вообще стало возможным.

Глава первая
Пациент 101006 JDS

Научные теории… начинаются как воображаемые конструкции. Они начинаются, если угодно, как рассказы, и предназначение критики и исправлений в научном мышлении состоит именно в том, чтобы узнать, о реальной ли жизни повествуют эти истории.

– Питер Медавар, Pluto’s Republic

История Джеффа Шварца начинается в 2011 году, когда ученые узнали некоторые «секретные рукопожатия», с помощью которых рак обманывает наших защитников – иммунные клетки. Новые лекарства блокировали эти «рукопожатия» и запускали защитные механизмы в крови. Эти лекарства были доступны на клинических испытаниях, но знали о них не все.

Многие онкологи не знали о новых разработках, которые могли спасти жизни их пациентам. Другие отказывались верить, что подобный прорыв вообще возможен. Этот отказ лишил их пациентов возможности попробовать его. Иногда такое происходит и сейчас. Именно поэтому Джефф Шварц решил рассказать свою историю.

* * *

Джефф Шварц знает, что ему очень повезло. Его отец умер от рака легких в девяностых после все более уродливых попыток побороть болезнь – с помощью обычного протокола «режь, трави, жги», операции, химиотерапии и радиотерапии. Незадолго до весны 20П года у Джеффа тоже диагностировали рак почки четвертой стадии.