Мой инсульт был мне наукой. История собственной болезни, рассказанная нейробиологом - Джилл Тейлор Страница 14

Столкнувшись с этой проблемой, я подумала: может быть, не так уж и хорошо, что, когда мы звоним друг другу с работы, нам не приходится набирать код. Из-за недостаточно частого использования схема распознавания кода хранилась у меня мозгу не в той папке, где содержались последние цифры номера. Мне пришлось вернуться к попыткам извлечь информацию из памяти и найти ответ на вопрос: "Какой там код? С каким кодом звонить на работу?"

Всю жизнь мне приходилось набирать номера с небольшими числами в качестве кода: 232, 234, 332, 335 и т. д. Но, пока я пыталась ухватиться за что-нибудь подходящее у себя в памяти, хотя бы за какую-то возможность, в голове мелькнул зрительный образ: 855. Вначале я подумала, что это самый нелепый код, с которым мне доводилось сталкиваться, настолько большим казалось число. Но в моем положении любую версию стоило попробовать. В ожидании следующей волны ясности я расчистила место на столе. Было только 9:15, и пока я опаздывала на работу лишь на пятнадцать минут, поэтому никто еще не должен был меня хватиться. Держа в голове план, я продолжила тяжелый труд.

Я очень устала. Пока я сидела в ожидании, я чувствовала себя уязвимой и совершенно разбитой. Хотя меня постоянно отвлекало чувство единства с вселенной, я отчаянно пыталась осуществить свой план и позвать на помощь. Я снова и снова повторяла про себя, что мне нужно сделать и что я должна сказать. Но удерживать внимание на том, что я пыталась делать, было так же сложно, как удержать в руках скользкую рыбу. Задача первая: зафиксировать мысль. Задача вторая: действовать в соответствии с мысленным восприятием окружающего. Сосредоточиться. Держаться за рыбу. Держаться за мысль: телефон. Держаться. Держаться ради следующего момента ясности, когда я смогу что-нибудь сделать! Я сидела и повторяла про себя, что скажу:."Это Джилл. Мне нужна помощь! Это Джилл. Мне нужна помощь!"

У меня ушло уже 45 минут на то, чтобы разобраться, кому и как позвонить, чтобы позвать на помощь. Во время следующей волны ясности я набрала номер, нажимая на кнопки с закорючками, похожими на закорючки на листе бумаги. Мне очень повезло: мой коллега и добрый друг доктор Стивен Винсент был на месте. Когда он взял трубку, я услышала его голос, но не могла понять, что именно он говорит. Я подумала: "Боже мой, он лает, как золотистый ретривер!" Я догадалась, что мое левое полушарие пришло в негодность и я перестала понимать человеческую речь. И все же я испытала такое облегчение оттого, что мне удалось связаться с другим живым человеком, что я так и выпалила: "Это Джилл. Мне нужна помощь!" Ну, точнее, я попыталась это сказать. На самом деле из моих уст раздавались какие-то хрипы и стоны, но, к счастью, Стив узнал мой голос. Он понял, что я попала в беду. (Похоже, благодаря тому что за прошедшие годы мне не раз приходилось кричать что-нибудь коллегам по работе с другого конца коридора, они научились узнавать мои крики.)

Тем не менее, я испытала шок, когда поняла, что не могу разборчиво говорить. Хотя я отчетливо слышала свой мысленный голос: "Это Джилл, мне нужна помощь!" ― звуки, вырывавшиеся из моего горла, не соответствовали словам, звучавшим у меня в голове. Меня неприятно поразило, что левое полушарие повреждено сильнее, чем я думала. Хотя левое полушарие и не позволяло мне разобрать смысл того, что говорил Стив, правым полушарием я поняла по тону его голоса, что он придет мне на помощь.

Теперь наконец я могла расслабиться. Мне незачем было пытаться понять, как именно он поступит. Я знала, что для своего спасения сделала все, что могла, все, что от меня вообще можно было ждать.