От испанки до COVID-19. Хроники нападений вирусов - Валерий Новоселов Страница 12

Впервые испанская болезнь в России была зафиксирована в Могилевской губернии 13 августа. В конце августа она проникает в Воронежскую, Орловскую и Рязанскую губернии. Через две недели, 28 августа, появились первые случаи заболевания в Перми. Это в 1500 км от места первоначального распространения заболевания. В Московской губернии грипп приобретает массовый характер в первой половине октября. Для полноты картины следует добавить к газетным данным сведения, полученные статистической секцией Народного комиссариата здравоохранения об испанской болезни, начавшейся во второй половине августа в Перми и Пермской губернии, в Венёвском уезде Тульской губернии, в Витебской губернии, некоторых уездах Вятской губернии и в середине октября — в Лебедянском уезде Тамбовской губернии. И таким образом, за два месяца с 13 августа по 17 октября испанка охватила огромные территории России.

Но такая молниеносность распространения не является особенностью только испанского гриппа, это характерно было и для пандемии 1889 года: в мае она вспыхнула в Бухаре, в начале октября она уже была в Петрограде, в декабре — в Одессе, в Варшаве и Стокгольме, а уже через несколько недель — в Берлине (1). Ясно, что за период с 1889 до 1918 года прошло 30 лет и люди в силу развития транспортной инфраструктуры стали много больше и быстрее перемещаться, да и сама война и тем более ее окончание способствовали перемещению больших масс людей.

В газете «Курская беднота» от 10 октября 1918 года читаем: «В Старооскольском уезде свирепствует какая-то особенная эпидемическая болезнь, которая не определена врачами. По селам — масса заболевших, по убеждению врачей — это острая инфлюэнция, перебросившаяся из Воронежской губернии, особенно из Землянского уезда, где за последнее время много умерло, не вынеся эту болезнь» (43).

Отчет за вторую половину сентября по Витебской губернии сообщает, что из 11 уездов, входящих в ее состав, оказались пораженными испанской болезнью семь, с 15 по 30 сентября тут было зафиксировано 2326 случаев заболевания. Из данных по другим губерниям следует отметить почти одинаковую с показателями Витебской губернии смертность в Тверской губернии (в среднем 1,5 %), в Тульской губернии — около 1,3 % и более значительную в Вятской — около 3,7 % (1).

Давайте попытаемся разобраться со смертностью. В Петропавловскую больницу в Петрограде поступили 245 больных с испанкой, смертность составила 10 %. Значит, умерли 24–25 человек («Красная газета», 1918, 17 октября). В январе 1919 года эпидемия уже закончилась. За тот же год было зафиксировано 4305 смертей от холеры при общем количестве зараженных около 12 тыс. человек. С тифом только в 1918 году в городскую инфекционную больницу поступает 6 тыс. человек, что больше, чем за все 36 предыдущих лет, вместе взятых. В 1919 году зафиксировали 36 367 случаев сыпняка ^[19] (48).

В «Сообщении П. И. Елистратова «Об «испанской» болезни по данным Бахрушинской больницы»» читаем следующее. «Всех больных по своей клинической картине, представлявших симптомокомплекс пандемической инфлуэнцы или так называемой испанской болезни с 1 сентября по настоящее время было 68 (в это число не вошли случаи крупозной пневмонии и все нетипичные или недостаточно обследованные случаи). Из 68 было 46 жен. и 22 муж. По возрастным группам больные распределились так: от 14 до 40 лет было 52, от 41 до 55 л. — 16. Из 68 умерло 21, т. е. почти 31 % смертности; из числа 21 умерших 12 были в возрасте от 14 до 35 лет, т. е. и по нашим наблюдениям заболевания и летальный исход болезни в преобладающем большинстве случаев падает на возраст до 40 лет» (1).

Следует сделать замечание, что в обоих приведенных случаях идет речь о летальности, причем среди пациентов с тяжелыми формами заболевания, требующими госпитализации. И это важно для понимания ситуации со смертностью от испанки в России в 1918–1919 годах.

При смене власти и наступившей разрухе в нашей стране больницы быстро пришли в упадок: они зачастую не отапливались, везде была тотальная нехватка медикаментов. Врачам приходилось думать, как и чем накормить больных. Самих врачей стало намного меньше. Например, если в Петрограде в 1914 году было более двух тысяч врачей, в основном мужчин, то к окончанию гражданской войны — всего лишь 920 врачей и большая часть из них была женщинами. Поэтому и полноценной статистики уже быть не могло. Показатели заболеваемости мне пришлось получать из старых газет, сводок и постановлений.

Например, согласно постановлению IV Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов от 16 марта 1918 года, Москва получила статус столицы государства нового типа: правительство переезжает в Москву. Но сам город и Кремль находились в довольно плачевном состоянии. Налицо были разрушения, так как в Москве, в отличие от Петрограда, революционные события разворачивались по более жесткому сценарию: проводился артиллерийский обстрел и штурм Московского Кремля. И город, огромный транспортный узел страны, превратился в гигантский лазарет-воронку, куда стекались десятки тысяч раненых и больных (49).

В «Предписаниях для жителей Кремля», подписанных управляющим делами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем 14 октября 1918 года, читаем о состоянии города в то время: «…грязь на дворах и площадях, домах, лестницах, коридорах и квартирах ужасающая. Мусор от квартир не выносится неделями, стоит на лестницах, распространяя заразу. Лестницы не только не моются, но и не подметаются. На дворах неделями валяется навоз, отбросы, трупы дохлых кошек и собак. Всюду бродят бездомные кошки, являясь постоянными носителями заразы. В городе ходит испанская болезнь, зашедшая и в Кремль и уже давшая смертные случаи…» (50)