Цитадель - Арчибальд Кронин Страница 9

Тем не менее по какой-то непонятной ему и сложной причине он не мог и не хотел отступить.

В одиннадцать часов Денни и Эндрью, в компании Гоукинса, отправились к самому концу Чэпел-стрит. Вечер был очень темный, с сильными порывами ветра, который на углах швырял им в лицо мелкие брызги дождя. Денни заранее выработал план действий и все точно рассчитал. Последняя смена спустилась в рудник час тому назад. Кроме нескольких мальчишек, болтавшихся у рыбной лавки старого Томаса, на улице не было никого.

Двое мужчин и собака шли тихо. В кармане своего толстого пальто Денни нес шесть палочек динамита, стащенных сегодня специально для него из порохового склада каменоломни Томом Сиджером, сыном его квартирной хозяйки. Эндрью нес шесть жестянок из-под какао с просверленными в крышках дырками, электрический фонарик и кусок фитиля. Надвинув шляпу на лоб, подняв воротник, опустив голову и одним глазом опасливо поглядывая через плечо, он давал только односложные ответы на отрывистые замечания Денни, а в душе у него бушевал вихрь противоречивых ощущений. Он свирепо спрашивал себя, что подумал бы Лэмплаф, благодушный профессор-ортодокс, об его участии в этом из ряда вон выходящем ночном приключении.

Сразу за Глайдер-плейс они добрались до главного уличного люка канализационной трубы - ржавой железной крышки в разрушенном бетоне - и принялись за работу. Эта таившая в себе заразу крышка не открывалась уже много лет, но после некоторых усилий они подняли ее. Затем Эндрью осторожно посветил фонариком в вонючую глубину, где на искрошившейся каменной кладке протекал поток вязкой грязи.

- Красота, не правда ли? - сказал Денни резким шепотом. - Посмотрите, Мэнсон, какие трещины в этом канале. Посмотрите в последний раз!

Больше не было сказано ни слова. Настроение Эндрью непонятным образом изменилось: он испытывал теперь сильный подъем духа и был полон решимости не меньше самого Денни. Из-за этой гниющей здесь мерзости умирают люди, а чиновники ничего не хотят предпринять! Так не время теперь вздыхать, сидя у кровати больного, и пичкать его ничего не стоящими микстурами.

Они принялись быстро вкладывать в каждую жестянку по палочке динамита. Разрезали фитиль на куски разной длины и прикрепили их. Спичка вспыхнула во мраке, резко осветив бледное, суровое лицо Денни, трясущиеся руки Эндрью. Затем зашипел первый фитиль. Одна за другой начиненные жестянки были спущены в медленно текущий поток, первыми - те, у которых были самые длинные фитили. Эндрью плохо различал все вокруг. Сердце у него возбужденно билось. Это, пожалуй, не походило на занятия чистой медициной, но зато это была лучшая минута в его жизни. Когда последняя жестянка упала внутрь и ее короткий фитиль зашипел, Гоукинсу вдруг вздумалось погнаться за крысой. Произошел временный переполох, интермедия, во время которой собака тявкала, а им грозила ужасная возможность взрыва под ногами, пока они гонялись за ней, пытаясь ее изловить. Потом крышка люка была водружена на место, и Эндрью и Денни, как бешеные, пробежали тридцать ярдов вверх по улице.

Только что они домчались до угла Рэднор-плейс и остановились, чтобы оглянуться, как - бах! - взорвалась первая жестянка.

- Честное слово, мы-таки сделали это, Денни! - восторженно ахнул Эндрью. Он испытывал теперь к Денни товарищеское чувство, хотелось схватить его руку, закричать что-то громко.

Затем быстро, с великолепной точностью последовали новые глухие взрывы - второй, третий, четвертый, пятый - и, наконец, последний, самый эффектный, - должно быть, не ближе, чем за четверть мили, в глубине долины.

- Ну вот, - сказал, понизив голос, Денни, и, казалось, вся тайная горечь его жизни вылилась в одном этом слове, - с одним безобразием покончено!

Только что он успел это сказать, как началась суматоха. Распахивались окна и двери, и из них лился свет на темную улицу. Люди выбегали из домов. В одну минуту улица закишела народом. Сначала поднялся крик, что произошел взрыв в руднике. Но из толпы сразу раздались возражения, что взрывы слышны были снизу, из долины. Начались споры, все выкрикивали свои соображения. Группа мужчин отправилась с фонарями на разведку. Ночь так и гудела встревоженными голосами. Под покровом мрака и шума Денни и Мэнсон улизнули домой окольными путями. В крови Эндрью пела победа.

На другое утро, еще до восьми, на сцене появился прибывший в автомобиле доктор Гриффитс, - тучный, с лицом, напоминавшим сырую телятину, склонный к панике. Его с ужасными проклятиями извлек из теплой постели член муниципального совета Глин Морган. Гриффитс мог не отвечать на вызовы по телефону местных врачей, но сердитой команде Глина Моргана нельзя было не повиноваться. А сердиться Глину Моргану было на что: новая вилла этого члена совета, расположенная в полумиле от города, в долине, за эту ночь оказалась окруженной рвом, наполненным прямо-таки средневековой грязью. В течение получаса член совета и его сторонники, Хеймер Дэвис и Дэн Робертс, настолько громогласно, что их слышали многие, высказывали врачебному инспектору совершенно откровенно то, что они о нем думали.

Когда это кончилось, Гриффитс, утирая лоб, поплелся к Денни, который вместе с Мэнсоном стоял среди заинтересованной и довольной толпы. Эндрью, увидя направлявшегося к ним инспектора, почувствовал внезапное беспокойство. После тревожной и бессонной ночи он уже был настроен менее восторженно. В холодном свете утра, смущенный картиной опустошения на развороченной дороге, он снова чувствовал себя не в своей тарелке, испытывал нервное замешательство. Но Гриффитсу было не до подозрений.

- Ну, дружище, - обратился он жалобным голосом к Филиппу. - Придется-таки немедленно поставить вам новую сточную трубу.

Лицо Денни осталось безучастным.

- Я предупреждал вас об этом много месяцев тому назад, - отозвался он ледяным тоном. - Помните?

- Да, да, разумеется! Но мог ли я предвидеть, что эта проклятая штука вдруг взорвется? Как все это случилось - для меня загадка.

Денни холодно посмотрел на него.

- А где же ваши знания по санитарии, доктор? Разве вам неизвестно, что газы в канализационных трубах очень легко воспламеняются?

Прокладка новой трубы началась в следующий же понедельник.