Мелкий снег - Дзюнъитиро Танидзаки Страница 80

— Она старше моей О-Хару?

— А сколько лет О-Хару?

— Девятнадцать.

— Тогда они ровесницы. Я думаю, и тебе не следует отпускать от себя О-Хару, Она хорошая девушка.

— О-Хару служит у нас уже шестой год и вряд ли согласилась бы перейти в другое место, даже если бы я этого потребовала. Но она вовсе не так хороша, как ты думаешь.

— Я уже слышала об этом от Юкико. Но вспомни, как она проявила себя позавчера во время урагана. О-Хиса, та вконец растерялась, но О-Хару… Тацуо был просто поражён. Он так и сказал: «Удивительная девушка!»

— Да, в таких ситуациях она просто незаменима. Тут ей и впрямь не откажешь ни в преданности, ни в самоотверженности, ни в сообразительности. Точно так же было и во время наводнения. Но при этом…

И пока сёстры дожидались заказанных кушаний (пиво и закуски им уже принесли), Сатико принялась рассказывать о том, какова О-Хару в повседневном быту.

Обычно, когда кто-нибудь хвалил О-Хару, Сатико не спешила разуверять своего собеседника: как хозяйке ей было приятно выслушивать эти лестные отзывы, а потом — к чему рассказывать всем и каждому о недостатках своей служанки? О-Хару и в самом деле пользовалась в округе завидной репутацией. Она была приветлива, обходительна и щедра на руку, не делая разницы между своим и хозяйским кошельком. Неудивительно поэтому, что всё торговцы и мастеровые, едва завидев её, расплывались в улыбке. Но этого мало — и приятельницы Сатико, и даже классный руководитель Эцуко считали своим долгом сказать ей, какая у неё замечательная служанка. Слушая эти похвалы, Сатико оставалось лишь удивляться, да и только.

Лучше кого бы то ни было понимала Сатико мачеха О-Хару. Время от времени она наведывалась к Сатико и всякий раз заводила с ней один и тот же разговор. Кто бы что ни говорил, уверяла она Сатико, но она по гроб жизни будет благодарна доброй барыне за то, что она держит у себя в доме эту несносную девчонку. Сколько раз она плакала из-за неё! Кому, как не ей, понять, сколько забот причиняет О-Хару барыне. Ей страшно даже подумать, что с ними станется, если Сатико прогонит её, ведь другое, место для неё вряд ли сыщется. Одна надежда, что благодетельница барыня и впредь будет терпеть О-Хару подле себя, как это ей ни хлопотно. Что же до жалованья, то Сатико может не платить ей ни гроша. И пусть бранит её почаще. Таким, как О-Хару, нужно постоянно вправлять мозги, иного обхождения они не понимают…

Когда знакомый хозяин прачечной впервые привёл четырнадцатилетнюю О-Хару с просьбой взять её в услужение, миловидная девушка понравилась Сатико, и она решила рискнуть. Но не прошло и месяца, как Сатико поняла, что совершила ошибку и что слова мачехи «это не девчонка, а сущее наказание» были сказаны отнюдь не из одной только вежливости.

Главным пороком новой служанки была её вопиющая неряшливость. Сатико довольно скоро обнаружила, что грязь под ногтями и неотмытые пятки О-Хару, на которые она обратила внимание ещё при первом знакомстве, служат признаком не столько тяжёлой жизни, сколько самой обыкновенной лени и полного пренебрежения к мытью и стирке. Сатико не жалела усилий, чтобы искоренить в служанке этот недостаток, но стоило ей хоть немного ослабить бдительность, как всё возвращалось на исходные позиции.

Другие служанки каждый вечер шли принимать ванну, О-Хару же тем временем спокойно полёживала в комнате для прислуги и засыпала прямо в одежде. Она не утруждала себя стиркой и могла по нескольку дней кряду ходить в одном и том же исподнем. Чтобы заставить О-Хару вымыться, кто-нибудь должен был силой стащить с неё одежду и усадить в ванну. Точно так же и с бельём: нужно было вытащить из корзины её грязные рубахи и штаны и буквально стоять у неё над душой, пока она всё это не выстирает. Одним словом, О-Хару доставляла Сатико больше хлопот, чем собственная дочь.

Однако более, чем Сатико, от нечистоплотности О-Хару страдали другие служанки, и они первыми подняли ропот. С появлением О-Хару, жаловались они хозяйке, комната для прислуги пришла в полный беспорядок, шкаф битком набит грязных бельём. Ждать, когда она наконец возьмётся за стирку, нет никакой возможности, и поэтому как-то раз они решили сами перестирать её грязное бельё. И что же? В её вещах они обнаружили панталоны Сатико. Возиться со стиркой ей неохота, вот она и надумала позаимствовать хозяйкино бельё. И потом, продолжали служанки, от О-Хару так скверно пахнет, что к ней невозможно подойти близко. И дело не только в том, что она редко моется, — у неё постоянно расстроен желудок, ведь она всё время что-то жуёт. Спать с ней в одной комнате сущая мука. А в последнее время они даже стали замечать у себя вшей.

Сатико несколько раз пробовала отсылать О-Хару назад к родителям. Но всякий раз к ней по очереди являлись отец и мачехи О-Хару и на всё лады умоляли её взять девушку обратно.

Помимо О-Хару, дочери от первой жены, у её отца было ещё двое детей от второго брака. О-Хару, при её нерадивости, училась плохо, и стоило ей появиться в доме, как жизнь супругов превращалась в сущий ад: отцу приходилось лебезить перед женой, потому что ему было стыдно за О-Хару, а мачеха боялась лишний раз выругать негодницу, чтобы не обидеть мужа. «Уж вы, барыня, — просили они Сатико, — будьте такие добренькие, позвольте О-Хару послужить у вас, покуда она не выйдет замуж».

Мачеха решалась на ещё большую откровенность с Сатико. Смешно сказать, признавалась она, но всё вокруг просто-таки обожают О-Хару. Даже сводные брат с сестрой, чуть что, сразу берут её сторону. Посмотреть со стороны, так злее мачехи, чем она, на свете нет. Когда она начинает жаловаться отцу на О-Хару, тот и слушать не хочет. Наоборот, старается всячески её выгородить. Ну не обидно ли? Одна только Сатико может понять, каково ей приходится.

Сатико понимала и сочувствовала, забывая о толк что сама она нуждается в сочувствии никак не меньше.

* * *

— Чтобы понять, до чего неряшлива О-Хару, достаточно видеть, как она носит кимоно. Другие служанки над ней посмеиваются: «Погляди-ка, О-Хару, у тебя всё наружу», но той и дела мало. И впрямь, горбатого только могила исправит. Сколько её ни одёргивай, всё впустую.

— И всё-таки у неё очень милая мордашка.

— Да, за чем она действительно следит, так это за своим лицом. Она даже красится украдкой — берёт мой крем и помаду.

— Забавная девчонка!

— Вот ты говоришь, что О-Хиса вполне может сообразить, что подать на стол, не дожидаясь твоих распоряжений. О-Хару же, прослужив у нас пять лет, до сих пор не в состоянии ничего сделать самостоятельно. Приходишь, бывало, домой голодная и спрашиваешь её, что у нас к обеду, а у неё один ответ: извините, пока ещё ничего не готово.

— Подумать только, она производит впечатление такой смышлёной девушки.

— Она далеко не глупа и за словом в карман не полезет. Если бы только она к тому же умела ещё и работать! Ей хорошо известно, что в её обязанности входит каждый день убирать комнаты, но стоит мне отвернуться, как она об этом сразу же забывает. По утрам её не добудишься, а вечером она по-прежнему бухается в постель прямо в одежде.