Пуговичная война. Когда мне было двенадцать - Луи Перго Страница 8

– Это самое… это Лекон… и Кондом!

– А?! Кто?! Это еще что?! – в приступе ярости прохрипел отец Симон. – Так вот как вы теперь вздумали оскорблять великих ученых! Какая неслыханная наглость, я вам скажу, и хорошенькая подборочка, право слово! Поздравляю, друг мой!

И, чтобы прикончить горемыку, добавил:

– А известно ли вам, что ваш отец посоветовал мне хорошенечко вас отделать? Создается впечатление, что дома вы палец о палец не ударяете, вечно прибегаете к разным уловкам, бездельничаете, вместо того чтобы задуматься о том, как промыть себе мозги, лодырь вы этакий, повеса! Ну что же, мой друг! Если в одиннадцать часов вы не ответите мне всё, что мы сейчас повторим для вас и ваших товарищей, которые стоят не больше вашего, предупреждаю: для начала я каждый день буду оставлять вас после уроков с четырех до шести, пока дело не пойдет на лад! Так-то!

Если бы на присутствующих обрушил свой гнев Зевс-громовержец, то и он бы не произвел на них более глубокого впечатления. Все были подавлены чудовищной угрозой отца Симона.

Поэтому Лебрак и все остальные, от мала до велика, в тот день сосредоточенно внимали учителю, раздраженно излагающему недостатки старых систем мер и весов и приводящему доказательства необходимости введения единой системы ^{14}. И, хотя в глубине души они нисколько не одобряли измерение участка меридиана от Дюнкерка до Барселоны ^{15}, хотя и радовались неприятностям Деламбра и просче… то есть обсчетам Мешена, они старательно запомнили для собственного сведения и безотлагательного спасения все эпизоды и обстоятельства этой истории. Курносый и Лебрак, Тентен, сам сторонник «прогресса» Крикун, да и все остальные поклялись именем Господа, что в память о том невыносимом ужасе, который им довелось испытать, они лучше будут всегда все измерять в футах и дюймах, как это делали их отцы и деды и, кстати, от этого чувствовали себя ничуть не ниже ростом – неплохая шутка! Все лучше, чем использовать эту чертову систему старого козла, из-за которой они чуть было не прослыли действительно парнями без яиц в глазах своих неприятелей.

Вторая половина дня выдалась поспокойнее. Они ознакомились с историей галлов и сильно полюбили этих вояк. Так что ни Лебрак, ни Курносый, никто другой не был оставлен после четырех часов, потому что все, и в частности вожак, приложили заметные усилия, чтобы угодить этому старому лопуху отцу Симону.

На этот раз пронесло.

Предусмотрительно позаботившиеся о том, чтобы засунуть в карман свой полдник, Тентен с пятью бойцами выдвинулись вперед, пока остальные отправились по домам, чтобы прихватить по куску хлеба. И, когда при виде вражеского войска раздался боевой клич лонжевернцев «В задницу вельранцев!», они уже ловко и удобно попрятались, готовые ко всем превратностям рукопашного боя.

Карманы у всех были набиты камнями; некоторые напихали их даже в кепки и носовые платки. Рогаточники и пращники внимательно проверяли узлы своего оружия; большинство старших были вооружены терновыми палками с колючками или обожженными сучковатыми ореховыми копьями с затверделыми остриями. Кое-кто, содрав с палок кору, украсил себя примитивными украшениями: зеленые и белые кольца чередовались, напоминая пестроту зебры или негритянские татуировки. «Надежно и красиво», – говорил Було, вкус которого был, возможно, не столь тонок, как острие его копья.

Стоило авангарду обеих армий вступить в бой при помощи града взаимных оскорблений и приличной перестрелки камнями, главные силы не заставили себя ждать.

На расстоянии едва ли пятидесяти метров, рассыпавшись цепью, иногда прячась в кустах, прыгая то влево, то вправо, чтобы уберечься от снарядов, противники вели себя недоверчиво, осыпали друг друга взаимными оскорблениями, подзуживали подойти поближе, обзывали друг друга презренными трусами, потом перебрасывались камнями, и все начиналось сызнова.

Однако системы не было: то верх одерживали вельранцы, а то вдруг лонжевернцы, размахивая своими дубинами, в порыве отваги оказывались в преимуществе; но вскоре их пыл охлаждал град камней.

Все же один вельранец получил камнем по лодыжке и поковылял к лесу. У лонжевернцев с ловкостью обезьяны взобравшийся на дуб Курносый проворно управлялся со своей рогаткой, но не сумел избежать выстрела вельранца – ему показалось, это был Тугель-Горлопан. Камень угодил верхолазу по кумполу, и его залило кровью.

Ему даже пришлось слезть и попросить носовой платок, чтобы перевязать рану. Однако ничего определенного не вырисовывалось. Впрочем, Гранжибюс обязательно хотел воспользоваться засадой Тентена и стибрить, как он говорил, хоть одного противника. Вот почему, поделившись своим замыслом с Лебраком, он сделал вид, будто в одиночку направляется к кусту, занятому Тентеном, чтобы с фланга напасть на неприятеля. Однако он изо всех сил постарался, чтобы несколько вельранских бойцов обратили на него внимание. А сам прикинулся, будто не замечает их маневров. Итак, он продвигался в сторону куста то ползком, то на карачках и тайком ухмылялся, когда вдруг увидел Мига-Луну и еще двоих вельранцев, готовящихся наброситься на него и уверенных в общем превосходстве своих сил против одного неприятеля.

Он, словно совершая оплошность, двинулся вперед, и трое врагов стали поджимать его с боков.

В это самое время Лебрак бросился в мощную атаку, чтобы отвлечь основные силы неприятельского войска, а Тентен, которому из куста все было видно, готовил своих к боевым действиям:

– Атас, старики! Сейчас начнется!

Гранжибюс был уже в шести шагах от их укрытия со стороны вельранцев, когда трое вражеских бойцов, внезапно выскочив из-за кустов, стремглав бросились за ним.

Как будто не ожидая этого нападения, лонжевернец резко развернулся и кинулся наутек, но достаточно медленно, чтобы дать преследователям возможность догнать его и заставить их поверить, что они вот-вот его сцапают.

Вскоре он добежал до куста Тентена с буквально висящими у него на хвосте Мигом-Луной и двумя его приспешниками.

Тут Тентен, дав сигнал атаковать, с устрашающими криками тоже выскочил со своими пятью бойцами, отрезав вельранцам путь к отступлению.

– Все на Мига-Луну! – приказал он.

Не так-то это оказалось просто… Трое противников, парализованные от страха при виде этой неожиданной сцены, встали как вкопанные, а потом быстренько ломанулись к своим, и двое, как и предполагал Тентен, действительно сбежали. Но Миг-Луна, как дурак, был схвачен шестью парами острых когтей и поднят, унесен в лагерь лонжевернцев под одобрительные возгласы и воинственные выкрики победителей.