А наутро радость - Бетти Смит Страница 8

– Я знаю, Карл. Пойду куплю колу и оставлю тебя одного на несколько минут. – Она начала слезать с качелей.

– Никуда ты не пойдешь!

– Не кричи на меня! – одернула его Анни. – Это не моя вина.

Карл грубо схватил ее и притянул к себе на колени. Он целовал ее глаза, уши, рот, затылок. Сунув руку в ее блузку, он сжал одну грудь.

– Нет, Карл! Не надо!

– Позволь мне, – молил он.

– Нет! Мимо проходят люди, и в любую минуту может выйти хозяйка.

– А дома тебе было все равно, сколько людей проходит мимо и кто входит или выходит из вестибюля. Чем же так отличается это место?

– Оно более открытое… тут больше воздуха, – пролепетала она.

Этот глупый ответ разозлил его. Карл обезумел от ярости и страстного желания. Он разорвал блузку Анни до пояса, и маленькие пуговки посыпались на пол. Когда он начал срывать с нее жакет, она хотела закричать, но он успел зажать ей рот рукой. Она уперлась обеими руками ему в грудь и столкнула с качелей. Карл стоял перед ней, и качели били его по коленям. Ему хотелось кого-нибудь убить. И тогда она заплакала, захлебываясь от рыданий. Это было последней каплей.

– Черт возьми! – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Я улажу это раз и навсегда! – И он зашагал в дом.

Анни сидела на бешено раскачивавшихся качелях, и по ее щекам текли слезы. Трясущимися пальцами она пыталась застегнуть жакет, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Ее шляпка упала во время потасовки. Она резко встала, чтобы подобрать шляпку, и качели ударили ее прямо по спине. Анни упала на колени. Это было уж слишком! От такого унижения она истерически захохотала. Все смеялась и не могла остановиться!

Карл вышел из дома, насвистывая с довольным видом. Квартирная хозяйка объяснила их ситуацию мужчинам, снявшим комнату, и те любезно согласились отбыть. Они уже собирают вещи, так что через пятнадцать минут комната будет в полном распоряжении Карла и Анни.

Его веселый свист оборвался, когда он увидел Анни, стоявшую на коленях на полу. Шляпка съехала набок, жакет криво застегнут, на щеках грязные полосы от слез. Она прижимала руку ко рту, пытаясь заглушить дикий смех.

– О господи, Анни! Что случилось?

– Качели меня ударили!

Карл поднял ее на ноги, застегнул жакет, поправил шляпку и стряхнул пыль с юбки. Затем он вытер ей лицо своим носовым платком. Все это время он не переставал проклинать себя.

Он не знает, что на него нашло, сказал Карл, и почему он так себя вел. Он свинья, собака, сукин сын. И его мало повесить, так что у нее есть полное право бросить его. Правда, он надеется, что она это не сделает.

– Ни к чему так себя унижать, Карл, – возразила она усталым голосом. – Это не помогает.

– Но я чувствую себя лучше от этого. – Анни долго на него смотрела, потом молча отвернулась.

Она молчала всю дорогу до кафе, куда он повел ее. Там можно было подождать за сэндвичем и кофе, пока их комнату приведут в порядок. Молчала во время их маленького ужина. Он знал, что она очень сердита и обдумывает случившееся. А уж когда обдумает, то выскажет ему все. И поэтому он не получил никакого удовольствия от ужина.

Анни допила кофе и так тщательно сложила свою бумажную салфетку, словно она была из камчатного полотна.

– Карл?

– Да, моя любимая? – Он взял ее за руку. Она отняла ее. – Не надо, Анни! Не надо! Не сердись на меня. Мне так жаль, и я так люблю тебя.

– Карл, я – человек. Я человек, которому не нравится, когда его хватают на качелях. – Он ждал продолжения. – Это все, – сказала она.

Он почувствовал облегчение, так как ожидал чего-нибудь похуже.

– Я запомню, – обещал он.

– И запомни: не хватай меня нигде и никогда.

– Я запомню, – повторил он.

Больше ей нечего было сказать, и она молчала всю дорогу до дома. К тому времени, как они вернулись домой, почти совсем стемнело. На крыльце смутно вырисовывались качели. Анни бросила на них мрачный взгляд. Карл, надеясь вызвать у нее улыбку, предложил хорошенько пнуть их. Она не ответила.

Это была типичная студенческая комната – правда, просторнее, чем большинство подобных комнат. Три окна, двуспальная кровать, письменный стол и стул, качалка и книжный шкаф, заполненный книгами Карла, которые он перенес сюда накануне. Был здесь и туалетный столик с зеркалом. Карл обратил ее внимание на маленький свадебный торт, покрытый сахарной глазурью. Он был на туалетном столике, рядом – две тарелки и нож. Анни наконец нарушила молчание. Она сжала руки и взглянула на Карла блестящими глазами:

– О, Карл! Неужели это ты?

– Нет, к сожалению. Его сделала для нас хозяйка. Она сказала: «Ну какая же это свадьба без свадебного торта?» Знаешь, Анни, я вошел в кухню, собираясь устроить ей скандал из-за комнаты. Но тут она показывает мне торт, который испекла для нас. И конечно, это сразу выбило у меня почву из-под ног. Давай съедим кусочек. – Он вручил ей нож: – Режь.

– Положи руку на мою, когда я буду резать: так все делают. Я видела это в фильме о свадьбе в Уэст-Пойнт ^[6].

Он выполнил ее просьбу. Отрезав два куска, Анни положила их на тарелки. Правда, это не был многоярусный торт, и не имелось шпаги, чтобы нарезать его, и на Карле не было военной формы, а на ней – пышного белого платья и фаты. Но все равно это был чудесный свадебный пирог.

Анни съела два куска и облизала все пальцы по очереди. Она огляделась в поисках полотенца или салфетки, и Карл позволил ей вытереть пальцы о свою рубашку. «Все равно она грязная», – сказал он.

– Как ее зовут? – спросила Анни.

– Квартирную хозяйку? Миссис Хэнсмон.

– Я сейчас вернусь.

Хозяйка была на кухне – «укладывала кухню спать», как она выразилась. Это напомнило Анни о ее покойном отце, который был печатником. Он обычно говорил, что «укладывает спать» бумагу.

– Я пришла поблагодарить вас за торт, миссис Хэнсмон.

– Не за что!

– Он такой красивый! Я буду помнить его всю жизнь.

– Пустяки! Всего лишь маленький пирог. Как вам комната?

– О, превосходно!

– Ну что же, если вам что-нибудь понадобится…

– И если я когда-нибудь смогу как-то отблагодарить вас за торт…

– Спасибо, миссис Браун.

– Мне приятно, когда люди, которые мне нравятся, называют меня Анни.

– Ну что же, тогда Анни. Вы милая девушка, Анни, и у вас милый муж.

– Я знаю. – Квартирная хозяйка, потянувшись к выключателю, ждала, чтобы она ушла. – Миссис Хэнсмон!