Старик и море - Эрнест Хемингуэй Страница 5

Солнце едва приметно поднялось из моря, истарику стали видны другие лодки; они низко сидели в воде по всей ширинетечения, но гораздо ближе к берегу. Потом солнечный свет стал ярче и водаотразила его сияние, а когда солнце совсем поднялось над горизонтом, гладкаяповерхность моря стала отбрасывать его лучи прямо в глаза, причиняя резкуюболь, и старик греб, стараясь не глядеть на воду. Он смотрел в темную глубьморя, куда уходили его лески. У него они всегда уходили в воду прямее, чем удругих рыбаков, и рыбу на разных глубинах ожидала в темноте приманка на томсамом месте, которое он для нее определил. Другие рыбаки позволяли своимснастям плыть по течению, и порою они оказывались на глубине в шестьдесятсаженей, когда рыбаки считали, что опустили их на сто.

«Я же, – подумал старик, – всегда закидываюсвои снасти точно. Мне просто не везет. Однако кто знает? Может, сегоднясчастье мне улыбнется. День на день не приходится. Конечно, хорошо, когдачеловеку везет. Но я предпочитаю быть точным в моем деле. А когда счастьепридет, я буду к нему готов».

Солнце поднималось уже два часа, и глядеть навосток было не так больно. Теперь видны были только три лодки; отсюда казалось,что они совсем низко сидят в воде и почти не отошли от берега.

«Всю жизнь у меня резало глаза от утреннегосвета, – думал старик. – Но видят они еще хорошо. Вечером я могу смотреть прямона солнце, и черные пятна не мелькают у меня перед глазами. А вечером солнцесветит куда сильнее. Но по утрам оно причиняет мне боль».

В это самое время он заметил птицу-фрегата,которая кружила впереди него в небе, распластав длинные черные крылья. Птицакруто сорвалась к воде, закинув назад крылья, а потом снова пошла кругами.

– Почуяла добычу, – сказал старик вслух. – Непросто кружит.

Старик медленно и мерно греб в ту сторону, гдекружила птица. Не торопясь он следил за тем, чтобы его лесы под прямым угломуходили в воду. Однако лодка все же слегка обгоняла течение, и хотя старик удилвсе так же правильно, движения его были чуточку быстрее, чем прежде, допоявления птицы.

Фрегат поднялся выше и снова стал делатькруги, неподвижно раскинув крылья. Внезапно он нырнул, и старик увидел, как изводы взметнулась летучая рыба и отчаянно понеслась над водной гладью.

– Макрель, – громко произнес старик. – Крупнаязолотая макрель.

Он вынул из воды весла и достал из-подносового настила леску. На конце ее был прикручен проволокой небольшой крючок,на который он насадил одну из сардинок. Старик опустил леску в воду и привязалее к кольцу, ввинченному в корму. Потом он насадил наживку на другую леску иоставил ее смотанной в тени под настилом. Взяв в руки весла, он снова сталнаблюдать за длиннокрылой черной птицей, которая охотилась теперь низко надводой.

Птица опять нырнула в воду, закинув за спинукрылья, а потом замахала ими суматошно и беспомощно, погнавшись за летучейрыбой. Старик видел, как вода слегка вздымалась, – это золотая макрельпреследовала убегавшую от нее рыбу. Макрель плыла ей наперерез с большойскоростью, чтобы оказаться как раз под рыбой в тот миг, когда она опустится вводу.

«Там, видно, большая стая макрели, – подумалстарик. – Они плывут поодаль друг от друга, и у рыбы мало шансов спастись. Уптицы же нет никакой надежды ее поймать. Летучая рыба слишком крупная для фрегатаи движется слишком быстро».

Старик следил за тем, как летучая рыба снова иснова вырывалась из воды и как неловко пыталась поймать ее птица. «Макрель ушлаот меня, – подумал старик. – Она уплывает слишком быстро и слишком далеко. Но,может быть, мне попадется макрель, отбившаяся от стаи, а может, поблизости отнее плывет и моя большая рыба? Ведь должна же она где-нибудь плыть».

Облака над землей возвышались теперь, какгорная гряда, а берег казался длинной зеленой полоской, позади которой вырисовывалисьсеро-голубые холмы. Вода стала темно-синей, почти фиолетовой. Когда старикглядел в воду, он видел красноватые переливы планктона в темной глубине ипричудливый отсвет солнечных лучей. Он следил за тем, прямо ли уходят в водуего лески, и радовался, что кругом столько планктона, потому что это сулилорыбу. Причудливое отражение лучей в воде теперь, когда солнце поднялось выше,означало хорошую погоду, так же как и форма облаков, висевших над землей.Однако птица была уже далеко, а на поверхности воды не виднелось ничего, кромепучков желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей и лиловатого,переливчатого студенистого пузыря – португальской физалии, плывшей неподалекуот лодки. Физалия перевернулась на бок, потом приняла прежнее положение. Она плылавесело, сверкая на солнце, как мыльный пузырь, и волочила за собой по воде нацелый ярд свои длинные смертоносные лиловые щупальца.

– Ах ты сука! – сказал старик.

Легко загребая веслами, он заглянул в глубинуи увидел там крошечных рыбешек, окрашенных в тот же цвет, что и влачащиеся вводе щупальца; они плавали между ними и в тени уносимого водой пузыря. Яд егоне мог причинить им вреда. Другое дело людям: когда такие вот щупальцацеплялись за леску и приставали к ней, склизкие и лиловатые, пока стариквытаскивал рыбу, руки до локтей покрывались язвами, словно от ожога ядовитымплющом. Отравление наступало быстро и пронзало острой болью, как удар бича.

Переливающиеся радугой пузыри необычайнокрасивы. Но это самые коварные жители моря, и старик любил смотреть, как ихпожирают громадные морские черепахи. Завидев физалий, черепахи приближались кним спереди, закрыв глаза, что делало их совершенно неуязвимыми, а затемпоедали физалий целиком, вместе со щупальцами. Старику нравилось смотреть, какчерепахи поедают физалий; он любил и сам ступать по ним на берегу после шторма,прислушиваясь, как лопаются пузыри, когда их давит мозолистая подошва.

Он любил зеленых черепах за их изящество ипроворство, а также за то, что они так дорого ценились, и питал снисходительноепрезрение к одетым в желтую броню неуклюжим и глупым биссам, прихотливым влюбовных делах и поедающим с закрытыми глазами португальских физалий.

Он не испытывал к черепахам суеверного страха,хотя и плавал с охотниками за черепахами много лет кряду. Старик жалел их, дажеогромных кожистых черепах, называемых луты, длиною в целую лодку и весом втонну.

Большинство людей бессердечно относятся к черепахам,ведь черепашье сердце бьется еще долго после того, как животное убьют иразрежут на куски. «Но ведь и у меня, – думал старик, – такое же сердце, а моиноги и руки так похожи на их лапы». Он ел белые черепашьи яйца, чтобы придатьсебе силы. Он ел их весь май, чтобы быть сильным в сентябре и октябре, когдапойдет по-настоящему большая рыба.