Потерянный рай - Джон Мильтон Страница 48

Всесильного, — как ты Его зовёшь.

Не отступлю; тебя-то я искал

Повсюду — издалєка и вблизи!"

Умолкли, несказанный бой начать

Готовясь; даже ангельский язык

Слов не найдёт, чтоб рассказать о нем;

С каким земным событием сыскать

Сопоставленье, чтоб на высоту

Богоподобной мощи вознести

Понятие людское? Два врага,

В покое ли, в движении, равны,-

Оружьем, видом, поступью, — богам,

Достойным предопределять судьбу

Небесного владычества. Мечи

Взмахнулись пламенные, описав

Ужасные окружности; щиты,

Друг против друга, блещут и слепят,

Как два огромных солнца. Ожиданье

Застыло в страхе. Обе стороны

Ожесточённых Духов, только что

Сражавшихся несметною толпой,

Освободили, спешно отступив,

Обширную равнину, ибо вихрь

Единоборства этого для них

Небезопасен. Поединок был,-

Насколько при посредстве малых дел

Великое возможно описать,-

Как если бы гармония Природы

Расстроилась и вспыхнула война

Созвездий, и под гнётом грозных сил,

Навстречу обоюдно устремясь,

Две злобные планеты, средь Небес,

Сразились, в битве яростной смесив

Материю своих враждебных сфер.

Противники десницы вознесли,

Мощнейшие на Небе, после рук

Всемощного, и каждый помышлял

Одним ударом завершить борьбу,

Не повторив убийственный замах.

Ни силой, ни искусством боевым

Они не различались, но двуручный.

Меч Михаила, выданный ему

Из Божьей оружейной, обладал

Таким закалом, что клинки любые,

Любые латы рассекал легко.

Стремительно упав, он меч Врага

Перерубил и, быстро обратись,

Вонзился и рассёк весь правый бок

Отступника. Впервые Сатана

Изведал боль; от нестерпимых мук

Он изогнулся в корчах, уязвлён

Отверстой раной, что ему нанёс

Разящий меч, но тут же ткань срослась

Эфирная; разъятой не дано

Ей оставаться долго; из рубца

Нектарной влаги хлынула струя

Пурпурная, — Небесных Духов кровь,-

Блестящие доспехи запятнав.

Примчалось много Ангелов к нему,-

Клевретов сильных, чтобы заслонить

Владыку; а другие — на щиты

Поспешно взгромоздили Сатану

И к царской колеснице отнесли,

Стоявшей от сраженья вдалеке,

И на неё сложили. Он стонал

От скорби, озлобленья и стыда

И скрежетал зубами, осознав,

Что несравненным дольше полагать

Себя не вправе, что былая спесь

Его, соперничавшего с Творцом,

Унижена; однако исцелел

Он вскоре, ибо Ангельский состав

Во всех частях единой наделён

Живучестью, в отличье от людей,-

У коих печень, лёгкие, нутро,

Равно как сердце, почки, голова,

Ранимы насмерть. Духов же убить

Нельзя, не уничтожив целиком;

Смертельным уязвленьям их тела

Текучие не более чем воздух

Подвержены; их жизненная суть

Вся — голова, вся — сердце, вся — глаза,

Вся — уши, вся — сознание, вся — ум;

Они любые члены для себя

Создать способны и любой размер,

Обличие любое, всякий цвет,

И плотный и разреженный состав

По изволенью могут принимать.

Меж тем свершались и в иных местах

Преславные деянья: Гавриил

Со всей своею ратью вторгся в строй

Когорт Молоха; этот ярый царь

Его на поединок вызывал,

За колесницей поволочь грозясь

Привязанного, и гласил худу,

Не пощадив кощунным языком

Единого, кто свят на Небесах;

Но вдруг, преполовиненный мечом

До пояса и яростно рыча

От боли, не испытанной досель,

Пустился в бег в расколотой броне.

На флангах Уриил и Рафаил,

Сразившись каждый со своим врагом,

Сломили Асмодея, вкупе с ним -

Адрамелеха; эти два Престола

Могучие отвергли даже мысль

Считаться рангом ниже Божества,

Но панцири из адамантных скал

И сила исполинская спасти

Безумцев от разгрома не могли,

Кольчугам и щитам не удалось

Увечья тяжкие предотвратить;

Изнемогая от ужасных ран,

Смиренью научились беглецы.

Не мешкал Абдиил, громя орду

Безбожную; двойным его ударом

Был Ариил сражён и Ариох,

Он Рамиила буйство укротил,

Обжёг и, поражённого, поверг.

Я мог бы тысячи других имён

Бессмертно возвеличить на Земле,

Но Ангелам-избранникам хвалы

Людской не надо; тешатся они

Небесной славой. Хоть бойцы Врага,

Могущество и мужество явив

Отменные, желали бы достичь

Не меньшей ратной славы, но навек

Божественный изгладил приговор

Их прозвища из памяти священной,

Да безымянные живут во тьме

Забвенья; ибо сила, изменив

Законности и правде, лишь стыда

Достойна и укора; не снискать

Ей лавров, как ни алчет обрести

Бесчестьем — славу, низостью — хвалу.

Пускай же их прозванья навсегда

Безмолвье нерушимое пожрёт.

Вот сломлены сильнейшие из них;