Фиеста - Эрнест Хемингуэй Страница 47

Это придавало ему вес. С сигарой он казался старше. Яобратил внимание на кожу его лица. Она была чистая, гладкая и очень смуглая. Наскуле виднелся треугольный шрам. Я видел, что он смотрит на Брет. Ончувствовал, что между ними что-то есть. Он, должно быть, почувствовал это,когда Брет пожала ему руку. Но он вел себя очень осторожно. Я думаю, он былуверен, но боялся сделать промах.

— Вы завтра выступаете? — спросил я.

— Да, — сказал он. — Альгабено был ранен сегодня в Мадриде.Вы слышали?

— Нет, — сказал я. — Тяжело?

Он покачал головой.

— Пустяки. Вот сюда. — Он показал на свою ладонь.

Брет потянулась к его руке и расправила пальцы.

— А-а, вы умеете гадать? — сказал он по-английски.

— Немного. Не хотите?

— Хочу, я очень люблю это. — Он положил руку на стол,ладонью вверх. — Скажите, что я буду жить вечно и стану миллионером. — Он всееще был очень вежлив, но более уверен в себе. — Посмотрите, — сказал он, — естьли у меня там быки?

Он засмеялся. Рука у него была очень красивая, с сухимзапястьем.

— Тут тысячи быков, — сказала Брет. Все ее волнение прошло.Она была очень хороша.

— Отлично, — засмеялся Ромеро. — По тысяче дуро за штуку, —сказал он мне по-испански. — Скажите еще что-нибудь.

— Хорошая рука, — сказала Брет. — Я думаю, он проживет оченьдолго.

— Говорите мне, а не вашему другу.

— Я говорю, что вы долго проживете.

— Знаю, — сказал Ромеро. — Я никогда не умру.

Я постучал костяшками пальцев по столу. Ромеро заметил это.Он покачал головой.

— Нет. Этого не нужно. Быки — мои лучшие друзья.

Я перевел его слова Брет.

— Вы убиваете своих друзей? — спросила она.

— Всегда, — сказал он по-английски и засмеялся. — Чтобы онине убили меня. — Он посмотрел на нее через стол.

— Вы хорошо говорите по-английски.

— Да, — сказал он. — Иногда говорю неплохо. Только об этомникто не должен знать. Не годится, чтобы тореро говорил по-английски.

— Почему? — спросила Брет.

— Не годится. Все будут недовольны. У нас так не полагается.

— Почему будут недовольны?

— Просто так. Тореро не должен быть такой.

— А какой же?

Он засмеялся, нахлобучил шляпу на Глава, передвинул сигаруво рту и сделал сердитое лицо.

— Как те за столом, — сказал он. Я поглядел туда. Он вточности передразнил выражение лица Насионаля. Он улыбнулся, и лицо его принялопрежнее выражение. — Нет. Я должен забыть английский язык.

— Только не сейчас, — сказала Брет.

— Не надо?

— Не надо.

— Ну не буду.

Он снова засмеялся.

— Я хочу такую шляпу, — сказала Брет.

— Хорошо, я вам достану.

— Отлично. Смотрите же, достаньте.

— Непременно. Сегодня же достану.

Я встал. Ромеро тоже поднялся.

— Сидите, — сказал я. — Я пойду разыщу наших друзей иприведу их сюда.

Он посмотрел на меня. Это был взгляд, в последний разспрашивающий, все ли ясно. Все было ясно.

— Садитесь, — сказала ему Брет. — Поучите меня говоритьпо-испански.

Он сел и взглянул на нее через стол. Я вышел. Люди, сидевшиеза столиком матадоров, провожали меня жесткими взглядами. Приятного в этом быломало. Двадцать минут спустя, когда я вернулся и заглянул в кафе, Брет и ПедроРомеро уже не было. На столике еще стояли стаканы из-под кофе и наши три пустыерюмки. Подошел официант с салфеткой, собрал стаканы и рюмки и вытер стол.