Опавшие листья - Уилки Коллинз Страница 43

Феба подняла глаза от тарелки.

– Чьего ребенка? – спросил Жервей, заметив движение Фебы.

– Ребенка Моргана, того самого, что вы называете Фарнеби.

– А вы знаете, кто была его мать?

– Желала бы знать. Давно получила бы я деньги от нее.

Жервей украдкой взглянул на Фебу, она была бледна и прислушивалась к разговору, не спуская глаз с мистрис Соулер.

– Давно ли это было? – продолжал Жервей.

– Шестнадцать лет тому назад.

– Фарнеби сам отдал вам ребенка?

– Своими собственными руками, через садовую решетку дома в Рамсгэте. Он сам и посадил меня на поезд, отправившийся в Лондон. При этом он дал мне десять тысяч фунтов стерлингов и больше ничего. Он обещал увидеться со мной в течение месяца и дать мне денег. Я никогда не видела его до сегодня, когда встретила у кассы, платившим за билеты.

Жервей снова взглянул на Фебу. Она не подозревала, что за ней наблюдают. Все внимание ее было поглощено ответами мистрис Соулер. Обсудив все слышанное, Жервей оставил речь о долге и начал расспрашивать о ребенке.

– Я уже обещал вам, что не возьму с вас ни одного фартинга, – прибавил он. – Скольких лет был ребенок, когда вам отдал его Фарнеби?

– Скольких лет? Ему не было и недели!

– Не было и недели, – повторил Жервей, устремив пытливый взор на Фебу. – Боже мой, да это был новорожденный младенец?

Волнение девушки достигло до высшей степени. Она наклонилась над столом, чтоб не проронить ни одного слова.

– А долго ли этот бедный ребенок оставался на ваших руках? – продолжал Жервей.

– Как могу я сказать с точностью после такого долгого отрезка времени? Несколько месяцев, должно быть. Знаю только, наверное, что сверх полученных мной десяти фунтов, он прожил еще не менее шести недель, а потом… – Она остановилась и посмотрела на Фебу.

– А потом вы от него освободились?

Мистрис Соулер почувствовала, что Жервей многозначительно толкает ее ногой под столом.

– Я не сделала ничего такого, чего бы должна была стыдиться, – сердито обратилась она к Фебе. – Будучи слишком бедна, чтоб содержать малютку на свой счет, я отдала ее одной доброй леди, которая ее усыновила.

Феба не могла более сдерживаться. Прежде чем Жервей успел открыть рот, она обратилась к мистрис Соулер с вопросом:

– А знаете вы, где теперь находится эта леди?

– Нет, не знаю.

– Вы знаете, где найти ребенка?

Мистрис Соулер взялась за, грог.

– Я знаю об этом не больше вашего. Намерены вы задавать еще вопросы, мисс?

Сильное возбуждение до того ослепляло Фебу, что она не заметила очевидной перемены к худшему в расположении духа старой женщины. Она опрометчиво продолжала:

– Никогда не видали вы леди с тех пор, как отдали ей девочку?

Мистрис Соулер опустила вдруг свой стакан в ту мину, ту, как подносила его к губам?.. Жервей остановился пораженный и не зажег второй сигары.

– Девочку? – медленно повторила старуха, устремив подозрительный и удивленный взор на Фебу. – Ее? – Она обратилась к Жервею. – Разве я сказала, что это была девочка? Разве вы меня спрашивали о том?

– И не думал, – отвечал Жервей.

– Неужели я сказала это, не будучи о том спрошена?

Жервей оставил Фебу на произвол старой, неумолимой женщины, перед которой она себя выдала. Этим единственным путем мог он выпытать что-либо от девушки.

– Нет, вы не говорили этого, – отвечал он.

Мистрис Соулер снова обратилась к Фебе.

– Откуда же вы знаете, что это была девочка?

Феба дрожала и ничего не говорила. Она сидела, опустив голову и сложив руки на коленях.

– Могу я спросить вас, – продолжала Соулер с необычайной вежливостью, – сколько вам лет, мисс? Вы настолько молоды и красивы, что для вас не может быть неудобств отвечать на подобный вопрос.

Опытность Жервея изменила ему. Он не успел предостеречь Фебу от расставленной ей западни.

– Двадцать четыре, – отвечала она.

– А ребенок был мне отдан шестнадцать лет тому назад, – сказала мистрис Соулер. – Вычтя шестнадцать из двадцати четырех получишь восемь. Я еще более прежнего удивлена тем, что вам известно, мисс, что это была девочка. Это не может быть ваш ребенок.

Феба вскочила в припадке сильнейшего гнева.

– Слышишь ты это? – обратилась она к Жервею. – Как осмелился ты привести меня сюда, чтобы слушать оскорбления от старой пьяной негодяйки?

Мистрис Соулер тоже быстро поднялась. Старуха схватила свой пустой стакан, чтобы бросить им в Фебу. В тот же момент Жервей удержал ее за руку, вывел из комнаты и затворил за ней дверь.

На площадке стояла скамья. Одной рукой он усадил на нее старуху, другой вынул из кармана кошелек, данный ему Фебой.

– Вот вам фунт в уплату вашего долга, – сказал он. – Ступайте мирно домой, а завтра вечером подождите меня у дверей этого дома.

Мистрис Соулер раскрыла было рот для протеста, но быстро закрыла его опять при виде золота. Она схватила деньги и сделалась податливой и любезной.

– Сведите меня вниз, мой дорогой, и посадите в кеб, – сказала она. – Я боюсь ночного воздуха.

– Еще одно слово прежде, чем я посажу вас в кеб. Что сделали вы с ребенком?

Мистрис Соулер отвратительно оскалила зубы и прошептала:

– Продала его Маль-Давису за несколько пенсов.

– Кто был, этот Давис?

– Разносчик.

– И вы действительно ничего не знаете ни о нем, ни о ребенке?

– Разве я тогда нуждалась бы в вашей помощи? – спросила она. Они, может быть, оба давно исчезли с лица земли, я ничего о том не знаю.

Жервей усадил ее немедленно в кеб. «Теперь примемся за другую», – сказал он про себя, и поспешил в отдельную комнату.