Лукреция Флориани - Жорж Санд Страница 42
Лукреция Флориани - Жорж Санд читать онлайн бесплатно
— Что правда, то правда, — подхватил Биффи, — он весь день поет. Выходит, они просто старые приятели синьоры. И долго они еще тут погостят?
— Вот и я себя о том же спрашиваю. Сдается мне, что князь, как они его величают, не прочь подольше пожить на дармовых харчах. А если другой тоже надумает пробыть здесь месяца два, ничего не делая, если и он будет только есть, спать да бродить по берегу озера, тогда не скажешь, что мы дешево отделались!
— Подумаешь! Нам-то ведь это не мешает. Что нам до того?
— Нет, мне это мешает! — возразил Менапаче, повышая голос. — Мне не нравится, когда лентяи и наглецы объедают моих внуков. Ты и сам видишь, эти бездельники — просто никчемные комедианты, решившие тут малость подправить свои дела. Дочка у меня добрая да жалостливая, но если она и впредь будет давать у себя приют всем своим бывшим друзьям, мы хлебнем горя! Эх, бедняга Челио! Бедные дети! Если б я о них не думал, они в один прекрасный день оказались бы в таком же положении, как эти мнимые вельможи! Ну ладно, Биффи, ты готов? Отвязывай лодку, и в путь!
Если бы эту забавную беседу услыхал Сальватор, он бы целую неделю хохотал, он бы даже придумал какую-нибудь нелепую мистификацию, чтобы усилить смехотворные подозрения старого рыбака. Но Кароль огорчился не на шутку. Ему и в голову не могло прийти, что он окажется в столь ложном положении. Прослыть комедиантом, нищим, вызвать к себе презрение со стороны старого сквалыги! Он, кто всю жизнь витал в облаках и презирал грешную землю, неожиданно для самого себя увяз в грязи. Надо быть либо очень мужественным, либо очень беззаботным человеком, чтобы, став жертвою нелепых измышлений, не огорчиться и отнестись к этому с юмором. Впрочем, пожалуй, никто не в силах от души посмеяться над самим собою, и Кароль был настолько оскорблен, что вышел из парка, даже не подумав взять деньги на дорогу: он брел наугад, твердо решив — по крайней мере он так думал — никогда больше не возвращаться на виллу Флориани.
Хотя после того, как он оправился от перенесенной болезни, здоровье его заметно укрепилось, он все же не был хорошим ходоком и, пройдя не больше мили, был вынужден замедлить шаг. Теперь тяжелые мысли будто пригнетали его к земле, и он с большим трудом тащился вперед без всякой цели.
Если бы я сочинял роман, следуя новомодным правилам, я оборвал бы здесь главу и оставил тебя, любезный читатель, в неведении, предвкушая, что ты всю ночь не сомкнешь глаз и станешь вопрошать себя: «Уйдет князь Кароль с виллы Флориани или нет?» Однако высокое мнение, которое я составил о твоей проницательности, не позволяет мне прибегнуть к этой испытанной хитрости, и потому ты будешь избавлен от ненужных мучений. Ты ведь прекрасно понимаешь, что мое повествование зашло еще недостаточно далеко, а потому мой герой не может против авторской воли столь резко оборвать роман. К тому же его бегство показалось бы малоправдоподобным и ты бы ни за что не поверил, что можно так вот сразу разорвать цепи страстной любви.
А потому будь спокоен, занимайся своими делами, и пусть бог сна осыплет тебя белыми и красными лепестками мака. До развязки нам еще далеко.
Кароль хотел уже было задать себе тот же вопрос: «Уйду ли я? Смогу ли уйти? И не буду ли вынужден через четверть часа воротиться назад? Ну, а если так должно случиться, зачем без толку пускаться в дорогу?»
— Нет, я уйду! — вскричал он, бросаясь на еще влажную от росы траву.
Негодование вспыхнуло в нем сызнова, и к нему возвратились силы. Он снова пустился в путь, но вскоре усталость опять возродила в нем сомнения, и он ощутил упадок духа.
Князя терзали горькие сожаления, глаза его наполнились слезами, их слепили яркие лучи восходящего солнца, которое словно шло ему навстречу и будто говорило: «Мы с тобой движемся в противоположном направлении; стало быть, ты бежишь от меня и хочешь погрузиться в вечный мрак?» Кароль вспоминал, как счастлив он был еще накануне, когда в такой же вот утренний час Флориани вошла к нему в комнату, распахнула окно, чтобы он услыхал пение птиц и вдохнул аромат жимолости, остановилась возле его кровати, улыбнулась и, перед тем как подарить ему первый поцелуй, окинула его дивным взглядом, полным любви и обожания, взглядом более красноречивым, чем любые слова, более пылким, чем любые ласки. О, как он еще был счастлив тогда! Солнце лишь один раз успело совершить привычный путь по небосводу, и вот уже все рухнуло! Стало быть, он никогда больше не увидит эту нежную женщину, она больше не будет опьянять его своим проникновенным взглядом, пробуждаясь поутру, он не увидит больше ее спокойный лучезарный образ, прогоняющий ночные видения! Ласковая рука, которая, едва касаясь его волос, словно придавала ему новые силы, сердце, чей пламень никогда не угасал, согревая его сердце, теплое дыхание, которое поддерживало в нем прежде незнакомую ему ясность духа, неизменное дружеское внимание, постоянные заботы, еще более предупредительные и трогательные, чем заботы, которыми его в детстве окружала мать, светлый, веселый дом, где вся атмосфера была, казалось, смягчена и согрета чьим-то гипнотическим влиянием, тихий парк, цветы, что росли в саду, дети, чьи мелодичные голоса сливались с пением птиц, даже собака Челио, которая с такой грацией резвилась в траве и гонялась за бабочками, чтобы не отстать от своего юного друга, — все это заполняло в последнее время его жизнь, хотя он только сейчас это понял, и все это ему предстояло утратить навсегда!
И вот в ту самую минуту, когда Кароль вспомнил о собаке Челио, это красивое животное внезапно кинулось к нему и впервые стало ластиться. Удивившись неожиданному появлению собаки, князь сперва подумал, что и Челио где-то неподалеку. Однако мальчик не появлялся, и тогда Кароль вспомнил, что накануне вечером Лаэрт (так звали пса) носился по берегу, когда туда подплыли лодки; собаку тщетно подзывали, и Челио, вернувшись домой, забеспокоился, не найдя ее там. Снова принялись свистать и звать пса, предполагая, что он обогнул озеро и возвратился лугами, однако до ночи он так и не отыскался; Лукреция успокоила сына, сказав, что Лаэрт уже несколько раз не ночевал дома, что он достаточно умен и конечно же сам отыщет дорогу, когда ему этого захочется.
Молодой, красивый пес, как видно, выследил и в пылу охоты на свой страх и риск до самого рассвета преследовал какого-нибудь зайчишку; потом он то ли потерял след, то ли догнал и съел свою добычу и только затем вновь вспомнил о Челио, который всегда резвился вместе с ним, о Лукреции, которая его собственноручно кормила, о маленьком Сальваторе, который таскал его за уши, о своей мягкой подстилке и вкусном завтраке. Собака, должно быть, понимала, что уже поздно и пора возвращаться, а не то ее накажут за столь долгое отсутствие. Впрочем, вполне возможно, шаловливый пес льстил себя надеждой, что никто вообще ничего не заметил.
Увидев Кароля, собака, верно, вообразила, что тот оказался так далеко от дома потому, что разыскивал ее; сознавая свою вину и желая все как-нибудь загладить, она с приветливым и покорным видом двинулась навстречу князю, подметая землю длинным шелковистым хвостом и стараясь держаться как можно приветливее, чтобы получить прощение за свои проделки.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии